– Тогда зачем ты привел меня сюда? – сурово спросила Квентл брата.
– Потому что Ивоннель поймет все, – ответил он и повернулся к железному ящичку, стоявшему на парящем диске. Он провел над ящиком рукой, зачарованная крышка поднялась сама собой, и маг предложил: – Взгляни.
Квентл снова ахнула, когда заглянула в ящик и увидела высохшую голову, разрубленную надвое и кое-как зашитую; она сразу же узнала ее, эта голова принадлежала ее давно умершей матери!
– Что это?! – воскликнула она, попятившись в ужасе. – Ты осмелился осквернить…
– Сохранить, – поправил ее Громф.
– Как ты достал это… ее? Кто?..
– Бреган Д’эрт, разумеется. Те же самые наемники, что спасли Мефила.
– Это непостижимо! Ты хочешь воскресить Ивоннель? – Голос ее явно дрожал, заметил Громф, и она испугалась не зря. В конце концов, воскрешение Ивоннель лишило бы ее дочь могущественного статуса правительницы.
Громф покачал головой.
– К сожалению, в случае с нашей покойной матерью это уже невозможно. Магия, которая столько веков продлевала ей жизнь, давно потеряла силу. Если вернуть ее в этот мир сейчас… гм, она лишь иссохнет, быстро состарится и снова умрет.
– Тогда зачем ты хранишь это? – Квентл указала на ящик; она даже осмелилась сделать шаг и бросить быстрый взгляд на ужасный предмет.
– Во-первых, из любопытства. Ты ведь не раз упрекала меня в том, что я храню в своей коллекции самые разные штуки.
– Но это превосходит даже твое патологическое влечение ко всякой жути, – сухо проговорила Квентл.
Архимаг лишь пожал плечами и улыбнулся:
– Вообще-то ты, возможно, и нрава, но…
Он смолк и кивнул, указывая на что-то за спиной сестры. Обернувшись, Квентл заметила, что иллитид крайне взволнован: он трясся всем телом и подпрыгивал. Отвратительная слюна текла у него изо рта, пачкая белую одежду.
Квентл в ярости уставилась на брата.
– Объясни мне! – требовательно обратилась она к магу. – Как ты мог осквернить…
– Мне кажется, я сохранил не только физические останки нашей умершей матери, – небрежно ответил Громф. – Потому что, как я узнал от Киммуриэля Облодра из Бреган Д’эрт, а он узнал он иллитидов, физически мозг состоит из неких структур, связей, в которых хранятся воспоминания. – При этих словах он взмахнул рукой, и диск проплыл мимо Квентл к Мефилу, щупальца которого жадно шевелились.
– Ты не осмелишься! – воскликнула Мать.
– Уже осмеливался, и не один раз, – ответил Громф. – И, кстати, ради твоего же блага.
Квентл снова бросила на него уничтожающий взгляд.
– Паучья Королева знает об этом, – объявил архимаг. – Так сказала глава Арак-Тинилит, с которой я беседовал.
Лицо Квентл исказилось от гнева, рука ее потянулась к ужасной плетке, но все пять змей телепатическим способом велели ей сдержаться. Дрожа от ярости – она прекрасно знала эту женщину, интриганку, – Верховная Мать постаралась успокоиться и процедила сквозь зубы:
– Ты говорил об этом с Минолин Фей прежде, чем сообщить мне?
– По приказу Ллос, – последовал обезоруживающий ответ, произнесенный легко и уверенно.
Квентл вскрикнула, поморщилась и резко развернулась, затем отступила назад – Мефил склонился над открытым железным ящиком, и щупальца существа шарили внутри; без сомнения, внутри черепа Матери Ивоннель Бэнр!
– Разумеется, я не раскрывал дорогой Минолин никаких подробностей, – легкомысленно продолжал Громф. – Я говорил с ней в общих чертах, так что она ничего не поняла.
– Значит, ты предпочитаешь Дом Фей-Бранш Дому Бэнр?
– Я предпочитаю в вопросе, который тревожит Паучью Королеву, получать советы могущественной руководительницы Арак-Тинилит. Минолин Фей понимает, что предательство с ее стороны будет рассматриваться как шаг против Ллос, а не против Дома Бэнр. Пойми, Верховная Мать, Паучья Королева разгневана не на меня. Вообще-то, если вспомнить, что сегодня ответила ее прислужница Сос’Умпту и Миринейль, я уверен, что Госпожа Ллос давно предвидела происходящее и, естественно, согласна на это. А скорее всего, устроила так, чтобы это произошло. И, в конце концов, в этом твоя вина, дорогая сестра.
Снова гнев вспыхнул во взгляде Квентл.
– Минолин Фей – жалкое ничтожество, – сказала она. – Ничтожество, пробившееся на высокий пост; она слишком глупа, чтобы осознать собственное невежество.
– В таком случае прошу прощения, если мой вопрос тебя оскорбит, – без малейшего страха в голосе произнес Громф. – Как ты оцениваешь свое пребывание на посту Верховной Матери Мензоберранзана?