Ночь осеннего равноденствия
Ночь была безветренна и светла из-за стоящей в небе половинки луны и окружающих ее звезд, света которых месяц еще не мог затмить. Черная вода в озере казалась неподвижной от окружающего безмолвия, которое рассеивали крики и песни веселящихся людей с противоположного берега. На берегу сидели четверо. Были они не то чтобы очень молоды, но и не стары. Головы троих мужчин были открыты, а женщина прятала волосы под черным покрывалом, удерживаемым на голове двумя серебряными заколками. Она была несказанно красива - это можно было видеть даже в полумраке лунной ночи. В лице ее не было ни единого изъяна, тонкая шея плавно переходила в изящные плечи; соски на обнаженных грудях венчали золотые треугольники серег - такие же, только крупнее, покачивались в ушах женщины. Бедра ее оборачивала просторная черная юбка в пол, в темноте трудно было понять, из чего она сшита. Впрочем, странный, на первый взгляд, наряд ее мало отличался от тех, что надевали в эту ночь празднующие. Первый из мужчин был среднего роста, до середины спины его спускались четыре косы, переплетенные разноцветными лентами; что-то свирепое было в его лице. Второй был смугл, с черными, как смола, глазами и волосами как вороново крыло и весь казался черен и дик. Чем-то эти двое были похожи, но если при взгляде на первого на ум приходили мысли о всемогущих и безжалостных силах природы, то второй больше напоминал хищного зверя. Третий мужчина был невысок и коренаст, заросшее густой бородой лицо его казалось больше добродушным, чем свирепым. Создавалось впечатление, что из всей четверки он самый миролюбивый. - Что там за огни? - спросила женщина, указывая рукой на противоположный берег озера. - Молодежь гуляет, - объяснил бородач. - Праздник же сегодня, жатва окончена, холода наступают. Вот народ и жжет костры, рядится во что пострашнее, пляшет, по гостям ходит, истории жуткие рассказывает... - Какой нелепый обычай, - передернула плечами женщина. - Почему нелепый? Вот я, например, слышал давеча такую историю: стояло верстах в двадцати от этого места село, Саагрим звалось, кажется, да не буду врать. Нечасто я там ходил, а все же бывать доводилось - богатое село, красивое, дома все ярко расписаны, любо глядеть. Последний раз как там был - пепелище и черепа человеческие повсюду раскиданы. Кто мог совершить такое, думаю: ни войн в тех краях не случалось, ни мора. Стало мне любопытно, уж как водится, и спросил я одну добрую женщину - у нее внучка из этого селения была, и сама она туда часто наведывалась. Добрая женщина и рассказала мне. Мол, приходит она как-то к внучке, а на той лица нет и вся родня мрачная ходит. Да и деревня словно притихла, будто беды какой ждет. Спросила она, что случилось, отчего тревожатся люди. Внучка и говорит: ветер, мол, западный. Старухе это, понятно, ничего не сказало: ветер западный, ну так что же. Я дальше расспрашиваю, а она головой качает, говорит, как вспомнит, так сразу холодным потом покроется. Уходила она от внучки темнее тучи - то ли слова родных так ее расстроили, то ли общее мрачное настроение деревенских, Бог знает. Не дошла до ворот, как видит: бежит к ней человек, а ее саму словно не замечает, да кричит все: «Сабхати! Сабхати!» Смотрит: все работу побросали, женщины детей уводят, мужчины дома запирают. Думает: что происходит-то. Дорога впереди пуста - езжай-не хочу, на небе ни облачка. А село будто вымерло и затаилось: тихо-тихо на улице, собаки по конурам попрятались, тявкнуть лишний раз боятся. Сколько так стояла, не помнит, а помнит только, что через некоторое время услышала какой-то странный гул, будто земля стонет. Был он сначала тихим, неразличимым почти, потом громче стал, будто ближе придвинулся. Слушает дальше и не может понять, что слышит, а на душе уже тревожно становится. Присела старуха за воротами, смотрит на дорогу и видит: словно бы темнее сделалось, будто тучи наползли. Ветер ей песок в лицо начал бросать, сначала едва-едва, потом все злее, будто прогнать ее оттуда хотел, будто злился, что она смотрит куда не велено. Помню, говорит, земля прямо под ней стонать начала и жаром в лицо дохнуло таким, что от кузнечных горнов и то прохладнее веет, брови опалило, и волосы под платком затлели. Открыла глаза: огненный столб вертится перед воротами, и в середине его словно человечье лицо видно - волосы пылающими лентами переплетены и глаза дикой яростью горят, да не рев огня и ветра слышится - смех человеческий... - Старуха, должно быть, умом тронулась со страху. - Мужчина с четырьмя косами рассмеялся. - Да и ты хорош: такими историями только глупых женщин пугать. Я веселее сказку знаю. Один добрый человек заблудился в горах и бродил до темноты. С наступлением сумерек началась метель, и найти дорогу к дому стало невозможно. Чтобы не замерзнуть насмерть и не уснуть навеки под снежным покровом, человек решил идти всю ночь, пока не найдет пристанище, в котором снегопад не сможет его засыпать. Долго ли он шел, не знаю, но через некоторое время наткнулся на пещеру в горе. Пещера была невысока и неглубока, как раз чтобы устроиться там на ночь и переждать снегопад. Убедившись, что в приглянувшемся ему убежище не живет хищный зверь, человек забрался в пещеру и развел небольшой костер из дров, которые нес из лесу. Метель все еще продолжалась снаружи, изредка снег попадал в пещеру, но таял на пороге, не долетая ни до костра, ни до человека. Путник съел хлебную лепешку - он взял их, уходя из дому, - и запил вином из фляжки на поясе. От тепла и сытости его разморило, и очень скоро человек заснул. Проснувшись, он не смог определить, день уже или еще ночь. В пещере было темно, только затухающий огонь давал немного света, чтобы можно было видеть стены. Всем, что он видел, и были стены - пещера была похожа на каменный купол, надетый на землю, и входа, за которым шел снегопад, человек не увидел. Он подумал, что все это игры его разума, ослабевшего от холода и всего пережитого. Положив руки на стену, человек пошел вдоль нее, надеясь, что ладони, в отличие от глаз, не обманут его. Но, сколько бы он ни ходил по круглой пещере, не обнаружил ни единой возможности выбраться из нее. Огонь постепенно затухал, и вскоре человек остался в полной темноте. Он нашел кресало и снова развел костер из остававшихся дров, выпил немного вина, чтобы согреться и прогнать страх, и продолжил искать выход. Так прошло несколько дней. У путника закончились дрова, а вслед за ними - лепешки и вино. Не стало больше огня, чтобы ему греться. Я был возле этой пещеры несколько лун назад: ее завалило снаружи валунами, наверное, ночью в горах случился обвал. Среди местных ходит легенда, что этот человек, умерший несколько столетий назад, вовсе не умер, а превратился в Хозяина Гор. Он является заблудившимся в горах путникам в виде невысокого бородатого человека, находит для них безопасные укрытия и следит, чтобы их не завалило, как когда-то его самого. Говорят, Хозяин Гор добр и помогает людям, а наказывает только злоумышленников: на них он спускает лавины и обвалы, вынимает камни у них из-под ног и гонит по его следу голодных горных кошек. - Годная сказка, - засмеялся бородач, довольно кивая. - Получше моей будет. - Я тоже знаю одну историю, - внезапно произнесла женщина, видимо, решив принять участие в забаве. - Она случилась не так давно в одном из сел, что ниже по Синуре. В том селении внезапно стали пропадать люди. Ни колдуны, ни самые мудрые старики в деревне не могли понять, что крадет их односельчан. Спускается ли с гор неведомое зло, или, может, неизвестная опасность приходит с болота. Думали они долго, выставляли охрану, бывали дни - всякий мужчина в деревне брался за топор или вилы и всю ночь без сна сидел под дверью дома или бродил по улице, которую в такие ночи освещали всеми возможными способами. Ничего не помогало: как ни бдительны были ночью, а утром все равно не досчитывались одного - не мужчины, так женщины или ребенка. Часто вместе с человеком похищали скот, и не по одному барашку. Исчезнуть могло несколько овец, свиньи, куры, а то и дойная корова. Сильна была скорбь людей, а еще сильнее - страх. Наконец, самый старый и мудрый человек в деревне - уже не помню, как его звали - велел собрать в один большой дом всех жителей и весь скот, чтобы ночью, когда по их души явится неведомый похититель, быть начеку и если не заколоть, так хотя бы увидеть злодея. К наступлению темноты все было сделано как он приказал. Люди затаились в доме старосты и ждали - в ту ночь никто так и не сомкнул глаз. Когда время перевалило за полночь, люди услыхали, как кто-то скребется в дверь. Селяне были вместе, и их было много, поэтому они почти не боялись. Но дверь так никто и не открыл. Затем наступила недолгая тишина - такая пронзительная, что можно было слышать, как потрескивает огонь в очаге. А потом кто-то поскребся в наглухо запертые ставни. Еще долго неведомое существо ходило вокруг дома и скреблось негромко во все входы, которые раньше были для него открыты. Страх овладел людьми, только плечо товарища рядом не давало им потерять самообладание. Наконец, тот самый старый и мудрый человек велел мужчинам открыть дверь и выйти во двор с факелами и вилами. Далеко сказал не отходить: враг был хитер, опасен и наверняка нечеловеческой силы. Семеро мужчин взяли факелы, вооружились вилами и вышли в ночь. Они тут же зашли обратно, и страх на их лицах боролся с изумлением. «Кошки