— Нет.
— Нет?
— Это не по-джентльменски. Вы не можете так оставить тех людей. Вы должны сказать им, куда идете.
— Не буду этого делать! — возмущенно воскликнул он. — Они же не отпустят меня!
Один из молодых людей группы «Эмиль и детективы», проходя мимо, спросил:
— Все еще здесь, Никола?
— Привет, Эмиль! — На самом ли деле его звали Эмиль? К счастью, да. — Подойди, пожалуйста, к тем людям рядом с Лулу Вольпертом и передай тому приятному высокому мужчине в очках привет от профессора Фукса. Скажи, что он отправился изучать фарфор.
— Фарфор? — Эмиль, весельчак с никелированными очками на носу, удивился, — Ну и что?
— И все. Господина зовут Хаберкитцель.
— …дитцель, — уточнил Тео. — Хабердитцель. И пусть домой возвращаются без меня. Я приеду потом. На такси. И вообще… — Он на какое-то время задумался, желая сказать что-то приятное, и затем произнес: — Спасибо, Эмиль, вы мне понравились.
— Спасибо, — поблагодарил Эмиль и поспешил выполнить поручение.
— Пойдем быстрее.
Никола Штанци взяла его за руку. Оба чувствовали, будто знали друг друга давно.
Теобальд не мог понять: фарфор разлучил его с Дуней. Фарфор завязал новое знакомство. И неважно, что он всего лишь в одной из брошюр. Все же принадлежал фарфор герцогу Леноксу. Виновнику всех его проблем. И несостоявшейся свадьбы.
И все это случайность?
КАК В КРИМИНАЛЬНОМ РОМАНЕ
— Не могу представить! Один пропадает за другим. Кто мы, в конце концов, герои криминального романа Агаты Кристи или психологического триллера Хичкока? — Хели неистовствовал. — Тео не вернулся домой! Он хотел приехать на такси — так где же он? Дуня уехала. Тео исчез. И только ты здесь! — кричал он Лусиану, который не воспринимал все так трагически.
С ленивой грацией развалившись на подоконнике, он работал над новым текстом к песне. Пока он еще не решил, кому посвятить ее — Амелии или Нини. Непростое решение. Нини вновь разожгла его воображение. Мысль, что она еще находится в Штутгарте, причиняла ему беспокойство. У нее были какие-то дела на радио.
— Увидимся еще, Лулу?
— Возможно, и увидимся.
Но и Амелию он не мог забыть.
— Хели, прекрати, — попросил Лусиан, он же Лулу. — Тео сейчас переживает из-за тети Дуни. Он наверняка накачался и находится у дамы.
— Какой дамы? — раздраженно спросил Хели.
— Да Эмиль сказал, что Тео ушел с некой Николой. Вот они где-то и застряли. Человек нуждается в утешении.
— Профессор Фукс никогда не позволяет себе накачиваться, — с отвращением заметил Хели.
Лусиан спрыгнул с подоконника.
— Ну и прекрасно, а я иду укладывать вещи. Может, мне повезет и я попаду еще сегодня на берлинский поезд. Проводишь меня на вокзал?
Хели недоверчиво посмотрел на Лусиана.
— Ты хочешь уехать и оставить меня одного — одного как перст — черт тебя побери? Не твоя ли это окаянная тетушка во всем виновата, а? — И вне себя от гнева проревел: — Все из-за Дуни, которая всю жизнь преследовала нас, как злой дух!
Лусиан осклабился.
— Ну ты даешь, она же всего лишь тетка!
Человека можно видеть через разные очки. Возможно, в этом и кроется причина многих недоразумений.
Лусиан остался. Он созвонился с Нини. Та была очень занята. Песня о сперме вознесла ее на небывалые высоты, ну и, разумеется, одинокой она на этих высотах не пребывала. Вокруг нее толклись представители печати, телевидения, а слава ее распространилась так быстро, что даже появились подражатели. Например, шоу одного голландского модератора. «Что ты хочешь спеть, Аннемари?» — «Песню о Нини!»
Вот как широко распространилась ее известность! Подражание является высшей формой проявления восхищения.
Дом казался удручающе пустым и зловеще тихим. Лотта Шух, Лоттхен нашего Хели, дулась, что он не обращал на нее никакого внимания.
Ее подруга Гитта, молодая вдова, прогуливалась вокруг розового дома в стиле барокко, заставляя себя отвлечься.
Она тоже была сердита. До сих пор еще ни один мужчина не бросал ее! Если бы тогда, после футбольного матча и посещения пивной, ее Удо не гнал на автомобиле как сумасшедший, то и сейчас они были бы вместе. А может, были бы и детки от него — мальчик или девочка — все равно! И тогда ей не пришлось бы сопровождать каких-то комичных профессоров, которые ее к тому же еще и бросают. И надо же, чтобы именно этот! Его и красивым-то не назовешь, этого Теобальда Фукса. Слишком старый для нее, он должен был быть счастлив, что рядом с ним такая хорошенькая и молоденькая. Ну уж больше она не даст себя уломать. Оставался еще Томми Блау, внук старика Блау. Они владели стекольной фабрикой и являлись королями местечка, где жила Гитта. Томми проявлял к ней интерес. Возможно, она даже выйдет за него замуж. И тогда ей плевать на всяких перестарков профессоров.