И все-таки! На камне, прислонившись к толстому стволу вяза, кто-то сидел с закрытыми глазами и мечтательным выражением лица.
Никола!
Тео остановился, не зная, что предпринять. И тут она произнесла, не открывая глаз:
— Да подходите уж, вы не помешаете.
— Простите. — Он приблизился на цыпочках. — Что вы здесь делаете?
— Подзаряжаюсь. Как наш милый Хушль урывает время для сна, так и мне требуется снятие напряжения. Всего пару минут, — улыбнулась она ему. — Вот и все в порядке.
Тео, в ответ на ее приглашение, присел рядом на камень перед доисторической пекарней.
— Купальня Стюартов. — Никола, подняв руку, нежно прикоснулась к каменной кладке — Сюда она приходила из дворца, чтобы искупаться. Здесь так низко, что можно рукой достать потолок.
Она встала, чтобы показать ему. Он тоже потянулся рукой. Они находились очень близко друг от друга.
— Сколько же красоты таят эти стены, — покачав головой, промолвил Тео.
Ему казалось, будто перед ним стояла Мария Стюарт, обнаженная, с бледным и прекрасным телом, высоким лбом и изумительно очерченными бровями… Лицо Дуни потускнело в его памяти, и вот он уже держал в объятиях Николу. Только ее. Он склонился к ней и поцеловал так нежно, так томительно, словно было ему не больше семнадцати и все, все в его жизни еще только начиналось.
— Давайте возвращаться — Никола мягко отстранилась от него, еще раз провела рукой по старым стенам. Она казалась немного смущенной и, желая преодолеть смущение, произнесла:
— Вообще-то я не имею привычки целоваться с попутчиками.
Слова прозвучали холодно. И на его взгляд, немного обидно. Они совершенно не вписывались в окружавшую их романтичную, наполненную духом старины обстановку.
— Никола. — Он чувствовал себя каким-то беспомощным. Как ему поступить? Извиниться или тоже сказать что-то обидное? И тут у него вырвались те глупые слова, что имеют обыкновение говорить люди в подобных ситуациях: — Мы же взрослые люди.
Она рассмеялась. Без издевки, по-настоящему весело. И чтобы не обидеть его еще больше, она взяла его под руку и обратилась к нему на «ты».
— Тео, послушай. Мне это понравилось. Я даже хотела этого. Но мы с тобой здесь не для того, чтобы развлекаться или влюбляться. У нас другие задачи. Так что, запомни это, пожалуйста!
Читать проповеди, да, это она умела. И еще говорить! Красноречивой, вот кем она была. И он от нее не желал отставать. Если он начинал говорить, то выражался фигурально. И понять, о чем идет речь, зачастую бывало невозможно.
— Ну, ладно. Вышла ошибка.
— Никакой ошибки. — Они приближались к площади перед дворцом, и наступило самое время сделать невинные лица. Поэтому она быстро добавила. — Сегодня вечером, во время сигнала вечерней зари, на верху горы, мы будем сидеть рядом. Это будет изумительный вечер — я буду держать твою руку — и никто не заметит этого!
Во время сигнала вечерней зари — что это, скажите на милость?
Замок на скале, высоко над городом, был ярко освещен. Вечерний парад состоялся в этот день на вечерней заре — что за красота!
Площадь, вся залитая светом, флаг, развевающийся над увенчанной зубцами башней, а вокруг на трибунах, как на стадионе, плотные ряды зрителей. Сначала строем прошли волынщики, огромный оркестр, звуки которого разносились далеко над освещенным городом. Яркие клетчатые юбки с узорами различных кланов колыхались над белыми гольфами. Затем прошли солдаты в голубых брюках, красных кителях и высоких черных меховых шапках. Впечатляющее зрелище!
Тео сидел на самом верху, в последнем ряду зрителей, на крепостной стене. Рядом с ним Никола. Они держались за руки. Когда зрелище их особенно захватывало, они, сдерживая дыхание, подталкивали друг друга локтями. У него было тепло на сердце, он был счастлив. Чрезмерно. Целовал ее руку, все вновь и вновь поднося ее к своим губам. Никогда прежде он не испытывал такой близости к человеку. Никогда!
А завершил программу фейерверк. Ракеты взмывали в небо, рассыпаясь множеством сверкающих искр.
От ярко освещенного лица Николы он просто не мог оторвать взгляд. Что ему за дело до ракет!
Лицо как картина. С энергичными темными бровями и ртом, который сейчас молчал, но мог околдовывать словами. Тео вынужден был сильно сдерживаться, чтобы вновь не поцеловать ее. Рядом с ними сидела чета Лобеманнов со своими отпрысками. Приятный доктор все время поворачивался к Тео и Николе в надежде, что они разделяют его радость и восторги. И как же это выглядело, когда «господин профессор» подносил к губам руку всеми уважаемой руководительницы группы, чтобы поцеловать ее.