Он медленно оглянулся, свет луны падал сквозь дырявую крышу мельницы. Перед его глазами сиял букет вереска. Никола, улыбнувшись, сказала:
— From the Highlands.[35]
Он взял маленький букетик, крепко сжал руки Николы и поцеловал их. Виски ударило ему в голову.
— Разве ты нам не рассказывала, что цветы вереска, преподнесенные летней ночью, имеют определенное значение?
— Зависит от настроения, — пожав плечами, ответила она. — Доктору Лобеманну и одинокому Степному Волку я тоже подарила по букету. — И вскользь добавила: — Вереск растет повсюду, даже рядом с решетками, где жарили мясо.
Так просто он не даст ей отделаться от него! Он крепко держал ее, их лица разделял лишь букетик, распространяя терпкий землистый аромат. Глаза Николы потемнели как воды озера Лох-Несс.
— Взгляни. — Он показал на небо. — Звезда падает.
Она упала так быстро, что они не успели загадать желание. К падению звезд следует заранее готовиться, всегда иметь желание наготове и тут же произносить его. Так где ж тогда волшебство чуда?
— Еще одна. — Никола смотрела вверх. — Видишь?
— Ты что-нибудь загадала?
— Да, — ответила она и поспешно добавила: — Но это не имеет к тебе никакого отношения!
— Не верю.
— Клянусь.
Он сунул букетик в вырез ее платья. Сегодня на ней было зеленое платье, не спортивный брючный костюм, как обычно, а пышное летнее платье с вырезом и короткими рукавчиками. Она была дамой в зеленом платье, о которой пела Нини. Его Lady Greensleeves [36].
Он был тронут и глубоко потрясен, когда понял, как сильно притягивала его Никола. Каким родным стал ему ее голос, чистый прекрасный голос, которым она рассказывала ему о стране, что-то тихо напевала в автобусе, аккомпанируя на серебряной гитаре, читала баллады и давала указания водителю Хушлю.
Он прижал ее к себе крепко, лихорадочно и бросил взгляд на небо в надежде увидеть еще одну падающую звезду.
— Сегодня ночью, Никола…
— Сегодня ночью, — прервала она, — мы в Черном Замке. Там, куда ты хотел попасть. К Дуне. Ты же не подросток, который впервые влюбился. Это все виски. — Она попыталась высвободиться из его объятий. — Наверное, еще и лунная летняя ночь виновата…
— Ты виновата. — Он прижался к ее щеке, и все потонуло во мраке, все, чего он когда-то желал, о чем мечтал…
— Привет, Тео!
Он повернул голову, не выпуская Николу, и узнал Дуню. Она стояла у входа в мельницу, прислонившись к притолоке, как бы в поиске поддержки.
— Привет. — Никола отстранилась от него. Все трое молчали, не трогаясь с места.
Постепенно Тео пришел в себя, туман в голове рассеялся. И он сказал, почти механически:
— А, Дуня, наконец-то!
Дуня могла бы сказать: «Ну, впечатления ты не произвел никакого» или «А ты хорошо развлекаешься, как я посмотрю», но она молчала, не отрывая взгляда от Николы. Самое смешное, что и на Дуне было зеленое платье, почти такое же, как у Николы, и они опять стали походить друг на друга.
— Я Дуня Вольперт, — протянула руку Дуня.
— Никола Штанци. — Зеленые леди приветствовали друг друга. Тео показалось, правда, странным, что обе улыбались.
Вообще-то все должно было бы происходить иначе. Немного ревности, считал Тео, не повредило бы.
— Профессор быстро опьянел, — заявила Никола.
— Как всегда, когда он мешает напитки, — продолжила Дуня.
Странное взаимопонимание царило между женщинами.
Тео чувствовал себя учеником, о котором беседуют учительницы в его же присутствии. Он присел на обломок скалы — или это был мельничный жернов? — и скрестил руки, всем видом своим демонстрируя удовлетворение. Он разыгрывал роль крутого мужика — как приятно после всей этой долгой и утомительной дурацкой поездки.
О чем там беседовали женщины, настолько тихо, что он ничего не мог услышать?
Бабские разговоры, решил он. Конечно же, они обсуждают свои зеленые платья! Где купили, почем — типично для женщин.
Затем Никола оставила «жениха и невесту» одних.
— Ну-с. — Дуня подсела к нему. — Ты с ума сошел, что поехал за мной! Но вообще хорошо, что ты приехал.
— Да, о да! — Он положил руку ей на плечи, внезапно почувствовав смертельную усталость. — Что за длинная поездка!
— Надеюсь, не слишком длинная? — Она озабоченно посмотрела на него, но он отвернул лицо, избегая ее взгляда. Теперь он не знал, для чего приехал.