— Стремление к свободе…
— Этим и мы обладаем, мы, остальные, во всяком случае, многие из нас. Но если мы выбираем человека, разве мы имеем право бросать его, когда нам удобно?
— Нет, конечно.
— И что будет, если она вновь захочет заполучить тебя? — Никола настойчиво продолжала разговор, она хотела знать все сейчас и здесь. — Если она скажет, что любит тебя и может наконец выйти за тебя замуж… — Ей вдруг стало жарко, когда она представила, что все может кончиться, все пройдет, и вновь она останется одинокой, покинутой. Еще страшнее потерять человека живым, а не мертвым. Или, по крайней мере, так же страшно, ведь она испытала оба эти чувства и может сравнивать на основании собственного опыта. — Что будет тогда, что ты ей скажешь?
Тео, который сначала хотел резко возразить, задумался и через некоторое время ответил:
— Если ты решишься остаться со мной, тогда я ей скажу, что наше время прошло, если оно вообще когда-нибудь у нас было.
— Ну, а если я не решусь с тобой остаться? — сдерживала его Никола. Было так непривычно рассматривать Дуню как потенциальную соперницу. К тому же она сомневалась в истинном чувстве Тео: слишком быстро все произошло, еще велико было в нем разочарование, своенравие, чувство мести. И она спросила еще раз: — Если я не останусь с тобой?
— Скажу Дуне то же самое.
Наверное, он сам верил в это, ему хотелось в это верить. Но и ему наконец следовало привести свои мысли в порядок.
— Ты подошел ко мне, потому что принял меня за Дуню, — напомнила Никола. — Это была наша первая встреча.
Ну а теперь? Может такое быть, что ты находишь копию более удобной, чем оригинал?
Он рассмеялся, обнял ее.
— Ничто больше в тебе не напоминает мне о Дуне. И это самое прекрасное. — И проговорил медленно, совсем тихо, как будто выдавая секрет. — Я хочу Николу.
— Хорошо, — ответила она после того, как выровняла дыхание и приняла решение. — А я хочу Тео.
— Наконец-то ты сказала это. — Он был настолько счастлив, что язык его заплетался, и он почти не мог говорить от волнения. Его неприкрытая радость тронула ее, отметая сомнения. — Благодарю, Никола. Это действительно воля провидения, которое никогда не ошибается.
Конечно, нет, если провидение зовут Дуней, подумала Никола. Она хотела рассказать ему все, прямо сейчас, независимо от желания подруги-соперницы. Она откинулась назад, поскольку он крепко прижимал ее к себе, освобождаясь от его объятия, больше похожего на тиски, как будто он искал спасения в ней. Затем внимательно посмотрела на него, призывая выслушать ее, и сказала:
— Есть еще кое-что, что ты должен знать. Мы должны поговорить об этом, и только потом…
Однако Тео повел себя решительно и от слов перешел к делу. Ах, этот тихий омут, в котором вода забила ключом и обрушилась на них, увлекая за собой! Он подхватил ее на руки, и вот они уже лежат в постели.
— Признания будут делаться позже, — целуя ее в шею, пробормотал Тео. Его борода щекотала Николу, и она пыталась, впрочем напрасно, увернуться. — Мне кажется, все уже сказано — или?
— Не все, — вздыхая, ответила Никола. — Ты лежишь на моей юбке.
Он фыркнул, и переполнявшие его желание и страсть куда-то улетучились. Но они долго еще смеялись и шептались, пока не уснули, тесно прижавшись друг к другу, как будто позади были долгие годы брака.
Это было как возвращение домой после долгого отсутствия. Для обоих.
На следующее утро оба делали вид, будто ничего не случилось. Как обычно, Дарлинг Никола собрала вокруг себя своих овечек.
Во время завтрака она сновала между столами — кого-то подбодрила, кому-то рассказала веселую историю. Там, где она появлялась, слышались радостные возгласы и смех.
Веселая фея весны.
Этим солнечным ясным утром она выглядела особенно хорошо: очаровательная шотландка в юбке, белой блузе с клетчатым галстуком, волосы перехвачены на затылке черной бархатной лентой. Она выглядела такой юной! Энергичной и склонной к авантюрам. Последнее особенно бросалось в глаза на фоне общей усталости путников.
Тео исподтишка наблюдал за ней, радуясь их общей тайне. Он сидел за одним столом с семьей Лобеманнов. Родители ссорились с детьми, пытаясь их урезонить, что было совершенно напрасно. Доктор называл их «неблагодарными» и повторял: «Когда нам было столько же лет, сколько вам…», однако это не возымело никакого действия.