После того, как колонна прошла, на улицу выехали поливальные машины и под ликующие крики зрителей вымыли мостовые.
На пути колонны было много, как своих, так и иностранных корреспондентов, снимавших это унизительное для немцев зрелище. Патриарху очень хотелось знать, видел ли кинозапись Гитлер. Вождь надеялся, что фюрер все это видел…
Народ ценой колоссальных потерь сумел выиграть эту войну — планируемый фюрером «Блицкриг» затянулся на 4 года.
Англия и Америка — союзники СССР против Гитлеровской коалиции — специально тянули с открытием на западе Второго фронта: они не доверяли ни Гитлеру, ни Патриарху и хотели, чтобы, как Советский Союз, так и Германия посильнее вымотали друг друга. А когда они спохватились и, наконец, высадившись в Нормандии, открыли Второй фронт, советские войска продвинулись вперёд на большее расстояние, чем они ожидали.
Союзники поставили перед своими войсками важную историческую цель — первыми захватить Берлин. В то время как уставшие, прошедшие пол Европы советские войска на подходе к Берлину увязли в непроходимых болотах перед Зеловскими высотами, армия союзников, практически не встречая серьёзного сопротивления, двинулась к немецкой столице.
И Патриарх, и всё советское командование понимало важную ответственность момента. Жуков прекрасно, с большой выдумкой подготовил операцию по форсированию считавшихся непроходимыми болот. Советские сапёры, обутые в плетённые «мокроступы», в течение ночи незаметно для противника проложили гати для прохода войск. И когда неожиданно для немцев перед самым началом рассвета русские части вышли из болот, ослепляя врага установленными на танках прожекторами, фашистские войска были в глубоком психологическом шоке. После тяжёлой битвы за взятие Зеловских высот путь к немецкой столице был открыт.
Тем не менее, взятие Берлина вылилось в тяжёлый штурм: немцы отчаянно сражались за каждую улицу, за каждый дом. Советские войска уже встретились с армией союзников у города Торгау на Эльбе, а в Берлине почти неделю всё ещё шли бои. Серьёзным сражением стал штурм Рейхстага — символа государственности страны. Но после того, как на куполе Рейхстага был установлен красный флаг СССР, немецкое командование решило, что сопротивление бессмысленно и выкинуло белый флаг.
Патриарх был удовлетворён, когда ему доложили о последних днях блокированного в своём подземном бункере Гитлера, о его жалком виде, трясущихся руках, об убийстве им его жены Евы Браун и его самоубийстве. Но больше всего он был поражён самоубийством второго лица Германии — главного идеолога фашизма — Геббельса и его жены, которые до этого отравили цианистым калием шестерых своих детей.
На мирных переговорах СССР играл «первую скрипку». Это дало возможность за счет новых территорий значительно расширить сферу послевоенного влияние СССР, в которую вошли Чехословакия, Венгрия, Румыния, Албания, Польша, Югославия, Болгария, Восточная Германия. Осуществлялась мечта Патриарха о владении миром, и когда союзники на переговорах пытались оспорить его претензии, он категорически отвечал: «эта земля полита кровью советских солдат», и союзнички вынуждены были заткнуться.
Вождь часто с удовольствием вспоминал Парад Победы на Красной площади, когда командующий парадом Жуков на белом коне докладывал принимающему парад на гнедом коне Рокоссовскому. Потом пошли войска. Приятно было смотреть на этих рослых, уверенных в себе, шагающих чеканным шагом покорителей Европы. Парад был завершён очень эффектным впечатляющим зрелищем, когда солдаты швыряли трофейные знамена немецких частей к подножию Ленинского мавзолея, на трибуне которого стоял Патриарх со своими сподвижниками. Это был час его высочайшего триумфа.
А сколько у него было таких моментов, когда казалось, что его судьба была на грани краха! Всё могло рухнуть, когда «дорогой Ильич» — этот больной сифилисом маразматик, «вождь мирового пролетариата» оставил своё дурацкое завещание, в котором всем дал по мозгам, но больше всего ему, Патриарху. Видимо, Ленину очень не хотелось отдавать с таким трудом завоёванную власть никому из этих, остающихся жить, недостойных людишек, в то время как ему — «величайшему вождю» приходится оставлять сцену жизни.
Повезло еще в том, что, облив всех помоями, Ленин не указал конкретно, кого же следует избрать вместо него — все претенденты были в глазах «великого вождя мирового пролетариата» бездарностями, не достойными, чтобы занять его место. И когда на заседании Центрального комитета партии решался вопрос о том, кто должен стать во главе партии, то есть, фактически государства — он, Патриарх, или Троцкий, то к нему с Дзержинским переметнулись Каменев и Зиновьев, боявшиеся Троцкого ещё больше, чем его.