В общей сложности к концу 1938 года были репрессированы ориентировочно двенадцать миллионов человек, из которых около миллиона были расстреляны; в тюрьмах и лагерях умерли примерно два миллиона человек. Такого размаха репрессивных мер не было за всю историю страны.
Использовав до конца потенциал Ежова, Патриарх убрал его, как в своё время Ягоду, обвинив в шпионаже в пользу Германии и свалив на него все «перегибы» в репрессиях. Появился даже термин «ежовщина». Вина вождя состояла только в том, что он «не доглядел», слишком доверился этому предателю национальных интересов. По делу Ежова не было показательного процесса — его, в соответствии с им же широко применяемой практикой, после вынесенного заочно решения Особого Совещания тихо расстреляли. Вождю, как всегда не нужны были ни свидетели, ни сообщники.
Берия, пришедший на смену Ежову, в свою очередь, сменил три четверти состава ежовского НКВД.
И всё равно, до конца Патриарх не был спокоен, потому что оставался сам Берия, который, как очень близкий соратник, был, конечно, в курсе дела. Несколько успокаивало то, что этот мингрел находился у вождя на крючке и был достаточно умён, чтобы нигде не показывать свою осведомленность. Но Патриарх уже тогда твёрдо решил, что, как только представится случай, он избавится от своего «подельника», и сам Берия — не дурак, отлично зная вождя, это понимает.
С окончательным уходом с политической арены «Ленинской гвардии» было покончено со старыми мифами и созданы новые — о великой роли Патриарха, ближайшего соратника Ленина, в свержении царского режима, в Гражданской войне, в деле становления социалистического государства, в создании самой гуманной в мире конституции.
Мертвый Ленин был ему не только безопасен, но даже полезен. Поэтому, когда Патриарх получил власть, по его указанию была несоизмеримо возвеличена роль Ильича, как великого вождя революции. На самом деле, когда Ленин в 1917 году после почти 20 лет отсутствия, в составе других эмигрантов, приехавших с ним в одном поезде, прибыл в Петроград, никакие толпы восторженных рабочих его не встречали. Он был знаком только очень узкому кругу политиков и на родине намертво забыт. Никаких «Апрельских тезисов» он с броневика не читал. Ленина вместе с Крупской без всякой помпы посадили в автомобиль и отвезли в захваченный большевиками особняк, принадлежавший балерине Ксешинской — бывшей любовницы Николая Второго.
А миф о толпах рабочих, восторженно встречающих вождя мирового пролетариата, и о чтении Лениным с крыши броневика «Апрельских тезисов» был придуман специально для истории уже после смерти «великого вождя всемирной революции». Позже на площади у Финского вокзала даже поставили памятник — Ленин с крыши броневика читает свои «Апрельские тезисы», призывая пролетарские массы к свержению Временного правительства и совершению социалистической революции.
Общепризнанными мифами, вошедшими во все учебники, стали бескорыстность и скромность Ленина, его отзывчивость, доброта и порядочность. Несколько позже была выпущена специальная книга-учебник «История ВКПб», отредактированная лично Патриархом.
Такой подход к ставшим известными политиками личностям стал для Патриарха нормой. Как только талантливый человек приобретал популярность и по понятиям вождя, мог стать потенциальным претендентом на власть, Патриарх, предварительно использовав его потенциал и выжав до конца, убирал такого претендента из жизни. При этом было только два варианта: или, как Ленина или Кирова, возвеличить, представив себя их другом и последователем; или, как было чаще всего, сделав из соперника «врага народа», уничтожить его, как Троцкого, Бухарина или Тухачевского. Поиск претендентов на его власть, со временем стал навязчивой болезненной манией вождя.
Растоптав на этот раз ни мифического, а реального претендента на его место — Тухачевского, этого самоуверенного, честолюбивого красавца — «нового Бонапарта», как его называли, любимца женщин, вождь торжествовал. Опять он ходил по острию ножа, и опять остался победителем. Видно, старая ассирийка хорошо владела своим ремеслом. Он всегда доводил дело до конца, уничтожая своих врагов, торжествуя над ними.
Какое удовлетворение он испытал, когда, наконец, удалось покончить с ненавистным Троцким! Никому Патриарх в своё время так остро ни завидовал, как ему — его умению говорить экспромтом зажигательные речи, находя очень чёткие, единственно верные слова, его образованности, его исключительным организаторским способностям.