А верный друг именно своей смертью послужил Патриарху: в рамках «Красного террора», объявленного тогда в связи с его убийством, Киров дал возможность вождю уничтожить всех, кто по его понятиям мог представить хотя бы малейшую угрозу его власти. Кроме делегатов XVII съезда партии, Патриарх тогда убрал еще и неугодных ему членов ЦК и даже старых, отошедших от дел большевиков, соратников Ленина, постоянно грызущихся между собой, выясняя, чья платформа была более верной и чей вклад больше в дело победы революции. Но в одном все эти «старперы» дружно сходились: они по-прежнему твердили, как попки, что социализм нельзя построить в одной, отдельно взятой стране, что нужно ждать мировой пролетарской революции. Сколько же можно ждать у моря погоды?
Уже в 1921 году стало ясно, что Ленин и его команда, очень ловко развалив и разграбив страну, не знали, что делать дальше. Платоновская утопическая система, естественно, не работала. В стране нищета, голод, продовольствия катастрофически не хватает, крестьяне, у которых согласно «продразверстке» отбирают весь хлеб, не хотят сеять и, несмотря на запреты и репрессии, сбегают в города. Промышленность, лишившись в результате введённого большевиками «Военного коммунизма», денежного стимулирования, — мертва и ничего не производит.
Ленин тогда был в глубоком кризисе. Стало понятно, что у него нет никакого, даже приблизительного плана государственного строительства. Его душевное состояние, усугублённое смертью единственной любимой им женщины Иннесы Арманд, было близко к помешательству.
Выяснилось, что по запискам Ленина, через верного ему старого партийца Шелехеса, принадлежавшего к семье известных ювелиров, ночами тайно вывозятся из Гохрана реквизированные у буржуазии ценности, которые потом реализуются, а деньги через посредников переводятся на ленинские счета в швейцарские банки. Возникло подозрение, что Ленин задумал сбежать за рубеж к своим деньгам. Шелехес был арестован и дал нужные показания.
Ленин забрасывал Дзержинского письмами, требуя освобождения своего сподвижника. Но председатель ВЧК вежливо ему отвечал, что он выполняет его же собственные распоряжения об усилении мер по защите от расхищения принадлежащих государству ценностей. К ярости Ленина Шелехеса расстреляли.
Вот тогда-то впервые Патриарх сделал для себя важный вывод о том, что главным достоинством руководителя органов безопасности должна быть неукоснительная личная преданность своему вождю.
Ленинские деньги очень пригодились позже: когда Патриарх уже получил власть и потребовал от Крупской, чтобы она перевела их в страну. Эта пародия на женщину, всю жизнь, проходившую в мальчиковых ботинках, сначала заартачилась, но вождь пригрозил, что «Ленину найдут другую вдову», и вопрос был улажен4. Эта ленинская сучка тогда навсегда перепугалась и с тех пор стала усердно выполнять необходимую работу на доверенной ей от ЦК партии ниве просвещения — бдительно следила за методами воспитания молодого поколения. Она составляла списки неугодных партии преподавателей и профессоров, а также перечень подлежащих изъятию из публичных библиотек книг, включающих Чарскую, Лукашевич, Надсона, Достоевского, Льва Толстого, Бунина и многих других авторов, идеология которых не соответствовала принципам воспитании духа нового советского человека.
А тогда, в начале двадцатых годов не только Ленин — никто не знал, что делать с разорённой «Военным коммунизмом» страной дальше. Чтобы заставить рабочих трудиться, Троцкий предлагал организовать из них военизированные отряды с железной дисциплиной. А Ленин только и умел истерически кричать, что нужно усиливать террор, как можно больше расстреливать саботажников, укрывателей хлеба, спекулянтов, священников, белых элементов. «Расстреливать! Расстреливать, уничтожать эту сволочь!» — неистово вопил он.
Делать было нечего, как только опять ввести в обращение деньги и объявить НЭП, несмотря на возражения старой ленинской гвардии, считавшей это откатом к капитализму. Им хорошо было, получающим отличные пайки, жившим в довольстве, рассуждать о чистоте коммунистических идей. А по секретным данным в то время от голода умерло около шести миллионов человек.
Тогда партия, обтекая Ленина, раскололась на два лагеря: один — во главе с Троцким, который посчитал исторический эксперимент неудавшимся и предлагал, сбежав с добычей в другую страну, откуда начать новое наступление на капитализм. Другой лагерь — во главе с уже тогда набирающим силу Патриархом, настаивавшим, что нужно строить социалистическое государство в России — для этого еще есть ресурсы и возможности.
4
Правда часть счетов вождь предусмотрительно перевёл на своё имя, поскольку не известно, как сложится дальше судьба, и нельзя исключить того, что возможно, швейцарские деньги когда-нибудь пригодятся ему или его детям…