Он умело перемешивал карты. Они мелькали в воздухе как множество мотыльков. Она удивленно раскрыла губы, глядя на его ловкие руки. Он усмехнулся, странно, но ему было приятно, что он произвел на нее впечатление. У нее был привлекательный рот. Широкий, влекущий, с пухлыми губами. Рассердившись на себя за такие мысли, он напомнил себе, что она носит ребенка от другого мужчины. Ребенка Эдмунда. Уже одно это должно было охладить его пыл и поместить ее в категорию неприкасаемых, сразу же выше монахинь.
Он раздал карты и, посмотрев на свои, снова обратил внимание на нее. Ее было легко понять – она прикусывала губу, когда ей не нравились карты. И посмеивалась, когда ей везло.
Он обыграл ее в первую же игру и быстро убедился, что леди Брукшир не умеет проигрывать.
– Какая прелесть! – воскликнула ее тетка, отрываясь от своего вязания. – Никто еще не обыгрывал Мередит.
Губы Ника дрогнули от усмешки, когда приятный румянец покрыл щеки Мередит. Казалось, благородная леди страдала от избытка гордости.
Тетушка встала и отложила вязанье.
– Как бы ни был приятен этот вечер, я утомилась. Думаю, я пойду спать. – Она выжидающе посмотрела на племянницу.
Мередит взглянула на него сверкавшими решимостью глазами. Красивыми глазами к тому же. Приятного зеленого цвета, темными, как лесистая долина. Решимость обыграть его светилась в их глубине. Красивые волосы, стройные ноги и прекрасные глаза женщины, способной увлекаться, решил он. Не говоря уже о губах, просящих поцелуя.
– Сыграем еще, милорд? – с вызовом спросила она.
– Разве я могу отказаться?
Тетка, прикрывшись ладонью, громко зевнула.
– Тогда я пойду спать. Ночь – это для молодых.
Если Мередит и чувствовала себя стесненно, оставшись наедине с ним, то не показывала этого. Она сосредоточила внимание на картах, молча погрузившись в размышления. У него было вполне достаточно времени, чтобы рассмотреть ее. Рыжеватый оттенок волос, манера складывать губы в минуту задумчивости. Ничто не ускользало от его внимания. Он снова вспомнил ее хорошенькие ножки с изящной линией подъема стопы. Торжествующий смех прервал его мысли. Она радовалась своему выигрышу.
Он нахмурился и затем сказал равнодушным тоном, интуитивно угадывая, что эти слова больше всего возмутят ее:
– Полагаю, это ничья.
Ее глаза вспыхнули, в лучах света сверкнули изумруды.
– Еще одну партию, – возразила она.
На этот раз Ник не рисковал. Он сделал то, чего не делал уже несколько лет. Он спрятал карту в рукаве. Но когда он выиграл, она казалась такой расстроенной, как ребенок, у которого сломалась игрушка. Он не выдержал и показал ей карту. Ведь это была всего лишь игра. Единственное, что он понял за долгие годы игры, что игру никогда не следует воспринимать серьезно. Очевидно, она не увидела в этом ничего забавного. Ее зеленые глаза потемнели от ярости, и она вскочила со стула.
– Сэр, вы не джентльмен!
Улыбка пробежала по его губам. Мередит возвышалась над ним, пылая гневом как ангел возмездия. Ее грудь вздымалась с каждым вдохом, выглядывая, насколько это было возможно, из скромного выреза ее черного платья. Он перебрасывал карты из руки в руку и, откинувшись на спинку своего стула, наслаждался этой картиной.
– Это правда. Меня не так воспитали.
Она не поняла его ответа, но ее гнев не уменьшился.
– Это вы таким образом зарабатываете себе на жизнь? Если бы мне пришлось зайти в одно из ваших заведений, то со мной играли бы мошенники?
Он улыбнулся еще шире:
– Думаю, что нет. Я прибегаю к этому лишь для развлечения в гостиных.
– Вероятно, вы считаете, что женщину можно обмануть. Если бы я была мужчиной, сомневаюсь, что вы бы осмелились так поступить.
Он встал. Даже несмотря на стол, разделявший их, он казался намного выше ее. Нарочито медленным взглядом он окинул ее с головы до ног.
– Если бы вы были мужчиной, я бы, например, не проиграл вторую партию.
– В самом деле? – усмехнулась она. – Это почему же?
Ник, обойдя стол, подошел к ней.
– Потому что я бы не отвлекался. Потому что я бы смотрел на карты, а не на вас.
Она широко раскрыла глаза и огляделась вокруг, но в комнате никого не было. Прикусив губу, она попятилась, пытаясь избежать близости этого хищника.
А он неожиданно представил, как он прихватывает зубами ее губы и облизывает их.
– Вам нечего сказать, Мередит? Кажется, вы никогда не терялись, не находя нужных слов.
Ее спина натолкнулась на стену, на которой качнулись висевшие там картины. Он уперся руками в стену по обе стороны от ее головы, поймав ее словно в клетку.
– К-как это я отвлекала вас?
Ник предвидел этот вопрос. Он достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать, что они должны видеть значение и причину всего, что происходит. Его прекрасно понял бы любой мужчина. Он хотел ее. В своих объятиях. В своей постели.
Ее взгляд остановился на его губах. Что-то горячее взорвалось внутри его. Ник не впервые испытывал желание и сразу же понял, когда оно пробудилось в его крови. Но никогда прежде он не отказывался от женщины, которую желал, тем более когда предоставлялся удобный случай. Он добился успеха в жизни, не упуская таких возможностей, когда они возникали, и она тоже была возможностью, которую даже он не мог упустить. На какую-то короткую минуту он позволил себе забыть, кем она была и что она носила ребенка Эдмунда.
Оторвав руку от стены, он погладил Мередит по лицу, касаясь ладонью мягкой щеки. Затем запустил пальцы в ее шелковистые волосы за ухом и откинул ее голову назад.