– Исчезаем, – понимающе произнес Барн и снова потянул Габриэля к выходу. Маг огня с некоторой досадой последовал за ним. Мы с Лимирей наконец остались одни, не считая домового, который подглядывал за нами из-за угла дивана.
Лимирей оперлась спиной на стену. Я только сейчас заметил, что она еле стоит на ногах. Как будто все ее силы ушли на то, чтобы вытрясти из Барна информацию о Николасе.
– Лим? – осторожно позвал я ее. Она подняла на меня взгляд, и я понял, что голодный блеск в ее глазах мне не померещился.
– Пойдем, мы с Севой что-нибудь приготовим. Разнообразное меню, конечно, не обещаем, но чем богаты, тем и рады.
Лимирей мотнула головой и похлопала себя по боку, показывая на мою рабочую сумку. «Где моя алхимическая сумка?» – спрашивала она этим жестом.
Сева как-то странно поглядывал на нее.
– Точно есть не будешь? У тебя такой вид, что в могилу краше кладут, – по привычке проворчал он.
Лимирей устало улыбнулась и покачала головой.
Пока Сева вел разговор с Лим, я пытался вспомнить, куда дел ее алхимическую сумку, но Лимирей нашла ее быстрее меня. Она достала темный пузырек и, вытащив плотную пробку, сразу осушила его. Немного постояв без движения, она взяла второй такой же и тоже выпила до дна.
Я с нарастающим беспокойством наблюдал за ее действиями. Насколько я знаю, залпом зелья пить нельзя – их либо разбавляют, либо в чистом виде дозируют по капле. Или это что-то новое? В алхимическом искусстве я не был силен.
– Лим, с тобой все хорошо? В смысле не опасно их так пить? – осторожно спросил я.
Она обернулась и медленно покачала головой. Я ей не поверил, но допытываться не стал. Она и так подавлена, если еще и я начну давить ее расспросами, она точно куда-нибудь сбежит.
Покопавшись в сумке, Лимирей вытащила перо, кончик которого был завернут в тряпку, и достала на удивление гладкие листы бумаги.
Я присел рядом с ней на диван, разглядывая заколдованное перо. В нем не кончались чернила, пока заряд магии не иссякал. Это не было редкостью в городах, а в деревнях они выглядели настоящей диковинкой.
«Это мое лекарство», –
прочитал я текст на бумаге.
Я невольно вздрогнул. В детстве я не замечал, что Лимирей чем-то болеет. Может, недуг появился позже?
– От чего? – дрогнувшим голосом спросил я.
Надеюсь, ничего серьезного. При всех наших разногласиях и даже обидах я не хотел видеть, как Лимирей мучается от боли.
«У меня редкая форма анемии».
Мне стало немного легче. Надо будет только следить за тем, чтобы она не попала под дождь или сильный снегопад, а то может так заболеть, что до лекаря я ее уже не донесу. И Николас отпускал ее одну в леса?! Там же в бурю попасть – как нечего делать!
Высказать свое мнение по поводу безответственности Николаса я не успел. Перо Лимирей дрогнуло, и Лим, быстрым движением руки стерев слезы, написала еще одну фразу:
«Он сделал его для меня».
Кто «он», объяснять было не нужно.
– Николас еще и сам зелья изобретал? – недоверчиво спросил я.
Лимирей кивнула. Она отчаянно старалась не расплакаться.
– Значит, можно за тебя не опасаться? – улыбнулся я и сразу посерьезнел. – Наверняка Николас знал свое дело.
Я замолчал, прикусив язык. Чтобы хоть немного сгладить неловкость, я задал интересующий меня вопрос:
– Лим, а как ты оказалась…
Не дослушав, она склонилась над листком и начала что-то писать. Черные волосы не только спрятали ее от меня, но и закрыли ей весь свет. И как она вообще что-то видела?
Закончив, она протянула лист мне.
«Был кое-какой заказ в городе. Николас опаздывал по срокам с другими, а об этом заказе вспомнил в последний день. Из лаборатории не вылезал, а вечером попросил меня съездить: гонец мог опоздать. Я вернулась уже к полыхавшему дому».
Последние строчки были написаны неровно, а несколько букв растеклись от попавших на них слез.
«Можешь спросить в городе. Я покажу, куда ездила», –
дописала Лимирей прыгающими буквами. Руки у нее дрожали, а плечи вздрагивали. Она снова плакала.
– Мы туда обязательно съездим, – кивнул я. – Хотя бы потому, что тебе нужны новые вещи. Лабораторию, конечно, у меня не развернуть, но…
– Какая такая лаборатория? – ревниво вторгся в разговор Сева. – Не позволю мусорить в моем доме!
– Сева…
– Не позволю! – упрямо повторил домовой.
«Я буду аккуратной», –
написала Лимирей и, оторвав лист, передала его Севе. Домовой с подозрением на нее посмотрел.
– Алхимичить будешь в его комнате и под его ответственностью! – хмуро кивнул на меня Сева. – Взорвешь что-то или подожжешь – я тушить не приду!