– Да я ненадолго, – попытался отмахнуться я, но Николас меня не слушал.
– Лимирей нам сейчас заварит вкусного чаю и принесет шоколада! – повысил он голос, не допуская никаких возражений. – Мы хотели открыть его на праздник, но раз такой повод…
– Да не стоит… – Я окончательно смутился. Давно я себя так неловко не чувствовал. – Я приду на праздник, Лимирей меня пригласила.
– Правда? – оживился Николас. – Я ведь тебя здесь не видел. Ты проездом?
– Меня перевели сюда, в местное отделение полиции. Не самая приятная история, – поморщился я.
– Ничего себе! – всплеснул руками алхимик. – Наверное, жизнью рисковал не раз! Я как послушаю истории о вашей работе – волосы дыбом встают!
Я невольно рассмеялся.
– Такое, конечно, бывает, но очень редко. На деле все куда проще: допросить подозреваемых, сличить ауру, попросить мага или алхимика выяснить, от чего умер погибший. Иногда надо обратиться в архивы или к записям, не предназначенным для лишних глаз.
Я прервался, увидев, что в комнату вошла румяная и чуть растрепанная Лимирей с подносом. Она осмотрелась, выискивая на столе свободное место, чтобы его поставить. Спохватившись, Николас быстро собрал несколько свитков. Лимирей опустила поднос на относительно свободный участок стола и пододвинула стулья. Я сел напротив нее и только сейчас обратил внимание, что мебель в их доме довольно дорогая, хотя жили они раньше в деревне и совсем небогато. Как они могли позволить себе подобную роскошь? Насколько я знал, алхимики много не зарабатывают.
– О, вот как, значит, – растерянно протянул Николас, дослушав мой рассказ.
– Да, все несколько прозаичнее, – с улыбкой произнес я, наблюдая за тем, как Лимирей разливает чай. – А почему Лимирей стала Собирателем? Николас, это же очень опасно! – Я взглянул на него с интересом.
Он отчего-то смутился.
– Она сама вызвалась. А если Лим чего-то хочет, то ее уже невозможно удержать, – произнес Николас, взяв чашку чая.
– Осторожно, он горячий! – крикнула Лимирей.
Поздно. Николас уже сделал большой глоток и, с трудом проглотив чай, чтобы не выплевывать его обратно, закашлялся. Из его глаз брызнули слезы, а сам алхимик покраснел как рак. Лимирей сорвалась с места и убежала в комнату. Я остался с Николасом рядом. Не придумав ничего лучше, я похлопал его по спине. К счастью, Лимирей быстро вернулась. Николас благодарно принял от нее какую-то склянку и капнул из нее себе на язык.
– Что бы я без тебя делал… – выдохнул он.
Голос Николаса все еще звучал сипло. Лимирей покачала головой и забрала флакон. Перехватив мой вопросительный взгляд, она пояснила:
– Снимает боль. Только…
– Только не советую им пользоваться при больших открытых ранах, – просипел Николас, заедая глоток горячего чая шоколадом. – Боль-то оно снимет… Но состояние ран перестанешь контролировать и не заметишь, как истечешь кровью.
Я тоже потянулся и взял немного шоколада – дорогого, но очень вкусного лакомства с юга. А вот Лимирей так ни к чему и не притронулась. Это я заметил скорее по привычке.
– Вы давно здесь? – поинтересовался я.
Снова не тот вопрос. Задать главный почему-то не поворачивался язык.
– Пять лет, – отозвался Николас, наконец сумев заговорить нормально. К чаю он больше не прикасался.
Пять лет… Значит, после отъезда из деревни они были где-то еще. Возможно, даже не в одном месте.
– И что, пользуетесь популярностью у местных? – усмехнулся я.
Николас и Лимирей переглянулись.
– Некоторой, – уклончиво ответил алхимик. – В основном по мелочи. Большинство отваров продаем местному лекарю, но иногда покупают и местные. Например, противозачаточный отвар девушки почему-то стесняются покупать у лекаря и обращаются сразу к нам, – рассеянно произнес Николас.
Лимирей что-то пробурчала себе под нос и отвернулась. Я бросил на нее быстрый взгляд и заметил, как она залилась румянцем.
Даже сейчас профессиональные привычки меня не отпускали – я ловил каждую ее реакцию. Странно, что я не мог расслабиться в компании людей, которых хорошо знал. Хотя что тут странного? Столько лет прошло. Многое изменилось, и не только в моей жизни. Но обида и непонимание все равно остались.
Не в силах больше вести отвлеченный разговор, я набрался смелости и все-таки задал давно терзавший меня вопрос:
– Почему ты ушла, Лимирей?
Она вздрогнула. Николас как-то подозрительно замолчал и отвел взгляд. Лимирей же опустила голову и взглянула на чашку, которую сжимала в руках.