Я усмехнулась, почему они все не терпят уважительного обращения?
- Потому что это всего лишь слова. Уважение надо заслужить, и оно совершенно не зависит от возраста.
Конечно, она была права, просто меня всегда учили, что надо быть вежливым.
- Удивительно, как люди привязываются к нелепым условностям, но, в то же время, не могут заставить себя по-настоящему уважать друг друга. Вы не понимаете, что возраст не дает никаких прав. Очень часто человек доживает до глубокой старости, но так и не становится мудрей.
Наше общение было очень странным, я не произносила ни слова, но это нисколько не мешало диалогу. Конечно, очень удобно, но и очень опасно, потому что слова можно контролировать, мысли - нет! Сколько глупостей я могу таким образом 'наговорить' ей. А что чувствует она, слушая весь этот бред?!
Орланда изящно пожала плечом.
- К этому привыкаешь. Как к ветру вокруг, к шуму листьев, плеску воды. Ты же не задумываешься каждый раз о том, что слышишь все это. Они - просто фон твоей жизни. Вот и все...
- Ничего себе фон. Мне кажется, что в моей голове крутятся одновременно миллионы мыслей.
- Я думаю, этим стоит гордиться, для многих это - большая роскошь...
'Ух, ты, - подумала я, - у нее есть чувство юмора!'. А в слух сказала:
- Я не поручусь, что все они умные.
Орланда ответила.
- Ты мне нравишься, Саша. Самокритика - редкое качество среди людей.
Было лестно услышать от нее эти слова, хотя все-таки шутки она не поняла.
- Я бы не смогла так жить, - медленно произнесла я. - Мне совсем не хочется знать, что думают люди, даже те, которых я считаю своими близкими. В мыслях мы реже сдерживаемся, чем на словах. Я не представляю, что кроется у них в голове, и пусть лучше это останется тайной.
- Да, я тебя понимаю. Человек неподготовлен к такой откровенности. Лицемерие людского рода как раз и состоит в том, что свои мысли можно прятать за красивыми словами. И иногда очень сложно разобраться, где - правда, а где - ложь. Но, скрывая друг от друга свои настоящие чувства, вы запутываетесь сами в себе и от этого еще больше страдаете...
Я сразу вспомнила о маме, как много недоговаривала, как часто обманывала. Да, Орланда права, мы слишком погрязли в недосказанности.
Она на секунду замолчала, как будто давая мне время все обдумать, и потом продолжила:
- Но если бы вы рождались с такой способностью, ваша жизнь была бы совсем другой. Каждый человек предстал бы перед окружающими таким, каков он есть на самом деле, со всеми своими реальными достоинствами и недостатками. Вы бы научились прощать друг другу эту правду, но зато смогли бы видеть в них именно то, за что стоит по-настоящему ценить.
Я сидела в странном оцепенении, нарисованный Орландой мир совсем не показался мне оптимистичным. Слишком честным, и потому жестоким. Да, мы действительно не готовы к такой откровенности, она права, что называет нас 'низшими существами'.
- Я вовсе не говорила этого, - в глазах Орланды блестнули огоньки. - Конечно, во многом вы несовершенны, но у вас есть то, что всегда привлекало меня.
- Что же? - хмыкнула я.
- Ваши чувства. Да, вы часто делаете глупости, но вы так трогательны, когда любите. Ради одного этого Хранители готовы защищать вас, иногда, правда, от самих же себя.
- Но Отступник не такой... Как ты думаешь, он сможет добиться своего?
Орланда нахмурилась.
- О чем ты?
- О том, что он хочет погубить человечество.
- Ты слишком много знаешь, Саша.
Почему это ее удивляет? По-моему, я имею право все знать, если учесть, что за мной постоянно гоняется целая толпа злодеев с настойчивым желанием избавиться от меня!
Брови Орланды вернулись в прежнее положение, видно, мои доводы показались ей справедливыми.
- Да, ты права. Но, все же, откуда ты это знаешь? Дэвид сказал тебе?
- Не только. Я видела память Отступника.
Глаза женщины застыли.
- Ты что, смогла прочитать память Варуна?
Ее голос не выразил никаких эмоций, но мне стало не по себе. Словно откуда-то повеяло холодом. Я смутилась, как будто меня уличили в чем-то незаконном.
- Это просто невозможно, - она отрицательно покачала головой. - Варуны никого не допускают в свои воспоминания. Даже другого Хранителя, не говоря уже о простом человеке!
- Мне приятно, что я смогла тебя поразить, - с сарказмом буркнула я.
- Без сомнения, - в тон мне ответила она.
Мы замолчали на минуту, глядя друг на друга. Орланда первой нарушила паузу.
- Хочешь мне что-нибудь рассказать?
- Ты можешь сама посмотреть в моей памяти, - улыбнулась я.
Она слегка наклонила голову в бок, внимательно разглядывая меня.
- Слишком рискованно.
- Почему ты так боишься? - победно улыбаясь, спросила я. - Ведь ты сама только что говорила о честности мыслей. Разве обмен воспоминаниями не подходит под это определение?
- Это совсем другое, - мне показалось, что холодок, который я почувствовала недавно, еще больше усилился. - У меня слишком много тайн, и я обязана их хранить. Таков закон!
Я поняла, что эту тему не стоит развивать дальше. Кажется, мои реплики стали слишком смелыми, нельзя забывать, с кем я разговариваю. Поэтому я постаралась сгладить ситуацию.
- Орланда, ты спокойно читаешь мои мысли, но боишься увидеть воспоминания. Разве это не одно и то же?
- Обмениваться мыслями могут только Варуны. Скорость человеческого восприятия недостаточна, чтобы научиться их улавливать. Это просто невозможно, и потому я не боюсь, - она снисходительно покачала головой. - Воспоминания совсем другое дело. Они неподвижны, и даже человек при желании может научиться их видеть. Но чтобы читать чужую память, нужно открыть свой разум и впустить их в себя. И если другой тоже способен на это, процесс становиться опасным, ведь он всегда работает в обе стороны - эффект зеркала. С обычным человеком я легко смогла бы это проделать, не опасаясь за последствия. С тобой все слишком запутанно...
Орланда задумчиво смотрела на меня, и в ее глазах сквозила масса незаданных вопросов. Но я не обращала на это внимания, потому что меня занимало другое. Как все непонятно! Неужели простой человек может научиться видеть чувства и воспоминания?
- Людям просто не хватает их короткой жизни. Это доступно лишь таким, как Дэвид. Правда ему никогда не удастся читать мысли, но он научился видеть их шлейф, те чувства, которые они вызывают. Ты должна знать, Дэвид не обычный человек, он потомок Отступника, внук, если можно так выразиться, - Орланда нахмурилась. - Однажды он преступил закон, смешав нашу кровь с человеческой расой, и появились странники, которые получили возможность ПОМНИТЬ. Мы наблюдали за ними, этот генетический изъян действует лишь до второго поколения. На этом цепь обрывается.
- Но сколько таких летучих голландцев?
- Летучих голландцев? Хм, интересный термин. Не знаю, Варуны не ведут статистику. Что сделано, то сделано, нам остается лишь смириться с этим. Кто-то был первым, а все остальные - его дети. Мы не знаем, кто он, и это навсегда останется тайной. Но все-таки Дэвид - на три четверти человек, хотя, должна признать, очень способный. Он называет себя моим учеником. Знаешь, я привязалась к нему за долгие годы.
Она задумалась, вспоминая о чем-то своем, но я не испытывала ни капли ревности. В ее глазах не было любви, и мне было почему-то жаль ее. Странное чувство по отношению к существу, которое можно назвать совершенным.
- Ты, правда, думаешь, что Дэвид - второе поколение?
- А разве нет?
Я почувствовала, как она напряглась. Неужели она не знает, что Дэвид сын Отступника? Вот ее зрачки расширились. Услышала... Значит, и правда, не знала! Как это возможно, я думала, что Хранители знают ВСЕ.
Между нами снова повисло молчание, кажется, мне опять удалось ее удивить... Не думаю, что она в восторге от этого. Сколько еще мне будет позволено испытывать ее терпение? А ведь я еще не рассказала ей о себе! В этот момент ее лицо вытянулось.