Но в то же время донья Миранда достаточно хорошо знала жизнь, чтобы понимать, что мужчина — это, в конце концов, всего лишь мужчина. Тот факт, что он продолжал дружбу с такой женщиной, как Уиллоу Раддок, после смерти ее мужа, который был первопричиной этой дружбы, вынуждал с подозрением относиться к подобной ситуации, если бы речь шла о ком-то другом, а не о доне Фелипе. Но речь шла именно о доне Фелипе, и это могло успокоить все подозрения.
Бабушка, однако, не могла отрицать, что испытала легкий шок, когда ей представили миссис Раддок, и сердилась на Анжелу: внучка должна была сказать ей прямо, что эта женщина — авантюристка. А она явно была авантюристкой, иначе не принимала бы приглашений от мужчин вроде дона Фелипе, тем более если он только что объявил о своем намерении жениться.
Если бы только Анжела, возмутительно сдержанная, побольше рассказала, как вдова выглядит, а главное — что она считает весь мир своей игрушкой, а старомодных сторонников строгой дисциплины вроде доньи Миранды находит довольно забавными… Что ж, тогда она могла бы кое-что сказать своему будущему внуку прежде, чем они отправились в «Каза Мартинес». Но теперь, когда они уже здесь, было бы дурным тоном и оскорблением для хозяина вести себя так, будто она не одобряет вдову его давнего друга. Поэтому донья Миранда старалась казаться куда более дружелюбной, чем это было на самом деле.
Она направляла разговор за ужином в такое русло, чтобы никого не обидеть. Но позже специально проследила за тем, чтобы именно Анжела разливала кофе в sala — между прочим, очень спокойно и грациозно, с наилучшей стороны показав свое воспитание в швейцарской школе. И она также позаботилась о том, чтобы Анжела не была лишена внимания, чуть ли не впихнув ее в разговор с помощью простенькой уловки — попросив рассказать несколько историй из испанского фольклора для развлечения гостей. Дона Фелипе происходящее явно забавляло: Анжела с готовностью подчинялась бабушкиным указаниям, хотя ей явно не доставляло удовольствия всеобщее внимание.
Несмотря ни на что, девушка держала себя прекрасно, а ее голос был таким чистым, приятным и звучал так по-английски. И Фелипе обнаружил, что внимательно прислушивается к его разнообразным модуляциям.
Миссис Раддок скучала, но время от времени пыталась это скрыть, снисходительно улыбаясь Анжеле. Джонни Хэйнсфорт, хотя и был безнадежным почитателем Уиллоу, с восхищением смотрел и на Анжелу, но делал это достаточно тактично, чтобы не оскорбить ее жениха. Другие двое гостей провели вечер, восторженно вздыхая над старинными вещами, которыми изобиловал «Каза Мартинес».
Анжела отправилась спать вместе с бабушкой и понятия не имела, как долго после этого бодрствовали остальные.
Она знала, что миссис Раддок улыбнулась еще снисходительнее, когда властный голос доньи Миранды объявил, что будущая невеста провела довольно тяжелый день и будет рада отправиться на отдых. Не скрылось от Анжелы и недоверчивое веселье в дымчато-серых глазах Уиллоу, когда Фелипе просто поклонился и поцеловал кончики пальцев невесты, прежде чем весьма сдержанно пожелать ей спокойной ночи.
Удивленным выглядел даже Джонни Хэйнсфорт, равно как и двое остальных гостей, изо всех сил старавшиеся вести себя так, как, по их мнению, от них ожидали. Все были потрясены очевидным фактом, что дон Фелипе и девушка, которая вскоре должна была стать доньей Фелипе, относились друг к другу как почти незнакомые люди.
Если бы что-то помешало их браку, ни один из них не был бы особенно расстроен.
Глава 7
Анжела пошла спать, возмущенная тем, что ее поставили в невыносимое положение. Она не винила бабушку, зато винила себя за то, что опозорила память отца и подчинилась, даже не пытаясь протестовать.
Она полночи не спала в своей комнате, вдруг показавшейся ей ужасно негостеприимной, и проснулась с рассветом с твердым намерением пойти на пляж и насладиться первым купанием в прозрачном море, пока не встали остальные.
Утро было таким замечательным, что все заботы и обиды на время исчезли; Анжела то плыла, энергично рассекая воду, то лениво лежала на спине в теплой, приятной воде. Перед отъездом она купила себе белый купальник, и он ей очень шел, тем более что на ней не было купальной шапочки и золотые волосы стелились за ней по воде. Анжела решила, что до завтрака у нее будет достаточно времени вымыть и высушить их. Прическу она всегда делала сама, поэтому никакого вреда от того, что волосы намокли, не было.