— Тогда что же, очаровательная незнакомка, я осмелюсь убедить вас — прежде, чем мы расстанемся, — согласиться позировать для портрета, а потом я куплю его, повешу в галерее в Мадриде и буду часто на него смотреть.
— Не будет ли это слишком дорого, раз мы так скоро должны расстаться?
— Всегда есть шанс, что мы снова встретимся!
— А если нет?..
Его руки крепче сжали ее. У Анжелы перехватило дыхание.
— Ты не должна так говорить, querida! Это была бы огромная потеря! Мы с тобой встречаемся, а потом идем каждый своей дорогой…
— Но ты же помолвлен. Ты забыл?
— С тобой! От начала времен было предопределено, что мы с тобой поженимся!
— О, — выдохнула она, глядя на него лихорадочно блестящими глазами, — ты вышел из роли.
Музыка вдруг оборвалась, и они остановились посреди площадки, как и остальные пары. Потом Фелипе твердо взял невесту за руку и повел к калитке в стене роз. Они очутились в саду таверны, со всех сторон их обступила теплая бархатная темнота ночи.
— Здесь гораздо лучше, — объявил Фелипе. — Там было жарковато, да и оркестр не очень-то хорош. К тому же танцевать с тобой — занятие немного изнурительное.
Анжела вскинула голову и посмотрела на него. Они стояли на тропинке, которую она едва могла разглядеть. Звездный свет играл в ее волосах, вышивка на платье мерцала. Было так темно, что Анжела невольно прижалась к нему, и Фелипе обхватил ее рукой за талию.
— А мне понравилось, — сказала она, — и, совсем не показалось, что это изнурительно. И тебе, по-моему, на самом деле тоже.
— Возможно, — немного рассеянно согласился он. — Слушай!
Она прислушалась.
Ночь наполнял стрекот цикад, пели птицы, хотя час был уже поздний. Птичье пение было таким сладким; никогда в жизни оно так не завораживало Анжелу, и она знала, что и ее спутник внимательно слушает, чуть склонив набок темноволосую голову. Потом, все еще обнимая ее, Фелипе повел девушку вперед по тропинке.
— Ночь поющих птиц, — тихо, словно про себя, пробормотал он. — Мы проделали весь этот путь, чтобы насладиться их хором, который во много раз красивее, чем шум оркестра. Ты согласна со мной, малышка? — С этими словами он продел руку Анжелы себе под локоть и слегка сжал ее пальцы, словно твердо решил никогда их не отпускать.
Анжела молчала. Фелипе остановился и свободной рукой приподнял ее подбородок, поворачивая лицо так, чтобы на него падал снег:
— Ты не согласна? Ты предпочитаешь музыку людей?
— Мне понравилось танцевать с тобой, — повторила она. — Я… мне никогда не приходило в голову, что ты такой прекрасный танцор!
— Я могу потягаться с большинством моих ровесников.
— И со многими моложе тебя. Там была всего пара мужчин, которые танцевали не хуже тебя.
— Ты не должна была смотреть на других мужчин! Ты должна от всей души наслаждаться тем, что уехала со мной, слушать каждое мое слово и не замечать никого, кроме меня! А так ты, похоже, увлеклась многим помимо моего мастерства на танцплощадке.
Она покачала головой, улыбаясь ему:
— Нет, Фелипе, меня не интересуют другие мужчины.
Воцарилась довольно долгая тишина. Потом он заглянул ей в глаза и увидел в них свое отражение.
— Это… правда, querida? — тихо спросил он.
— Абсолютная правда.
— Иногда я думаю, что ты слишком молода и все это несправедливо по отношению к тебе. У тебя никогда не было тайной мечты выйти замуж за англичанина?
— Нет.
— У тебя нет никаких давних сожалений? Тебе бы не хотелось, чтобы я поговорил с твоей бабушкой и убедил ее, что сейчас другие времена и современная молодая женщина имеет право сама решить, какой мужчина станет спутником ее жизни? Потому что вопрос о разводе у нас обсуждаться не будет! Если ты выйдешь за меня, это — на всю жизнь! А может быть, и дольше.
Анжела почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки, даже кончики пальцев покалывало, каждый ее нерв был напряжен до предела. Губы ее приоткрылись, ей было трудно дышать — словно она без остановок взбежала на несколько десятков ступенек.
— Я хочу, чтобы так все и было, Фелипе, — сказала она, уверенная, что произнесла слова, которые были не больше и не меньше чем правдой. В каком-то смысле Анжела сама себя изумляла. Ведь несколько недель она убеждала себя, что Фелипе не интересует ее как мужчина и, соглашаясь на этот брак, она просто выполняет желание бабушки. Но теперь они вдруг оба поняли, что непостижимым образом для них все в корне изменилось.
Фелипе пробормотал что-то по-испански, Анжела не разобрала, что именно, а потом улыбнулся, и его белые зубы сверкнули в звездном свете; он чуть крепче сжал ее подбородок, потом отпустил и обнял девушку обеими руками. Он прижал Анжелу к себе, и ей показалось, что его сердце бьется гораздо быстрее, чем обычно, — если только это не была игра ее воображения. Фелипе снова что-то хрипло произнес по-испански, а потом отчетливо обратился к ней на английском: