— По-хорошему мне бы надо положить тебя на колено и отшлепать, — говорил Фелипе, лихорадочно целуя ее, чтобы показать, что ничего подобного он делать не собирается. — Ты так долго и настойчиво ныла насчет Уиллоу Раддок что сегодня я понял, что больше не могу! И все — только потому, что она моя гостья и мне приходится следить за ней! Только потому что она настаивала на том, чтобы вернуться со мной из Мадрида, и мне пришлось прибегнуть к помощи твоей бабушки, чтобы избавиться от нее.
— И что предложила бабушка? — спросила Анжела, крепко прижимаясь к нему. Они чувствовала себя такой благодарной и счастливой, что не в состоянии была выразить это словами.
— Ничего не делать, — ответил Фелипе, — кроме как приблизить дату свадьбы. Собственно говоря, именно за этим я и ездил в Мадрид. И если тебе от этого будет легче, я вообще не видел Уиллоу, пока был там, и, если бы мог отговорить, ни за что бы не привез ее с собой обратно. Но она оставила на вилле все вещи и в качестве оправдания заявила, что хочет упаковать их сама. И потом, Джонни Хэйнсфорт! Она хотела забрать его.
— Вчера утром она так рисковала в море потому, что ваши отношения испортились?
— Думаю, да. Я не тщеславен, но выгнать ее оказалось непросто. Почему — и сам не знаю, ведь она очень богатая вдова. Если ты считала, что ее привлекали мои владения, то это не так.
— Разумеется, она любит тебя, — сказала Анжела, держа Фелипе за руку и с обожанием глядя на него снизу вверх. — Какая женщина не влюбилась бы в тебя, будь она в здравом уме и твердой памяти?
— Я знаю одну молодую женщину, которая не выносила меня всего пару недель назад, — суховато ответил Фелипе.
Анжела с удивлением покачала головой.
— Наверное, я была не в себе! — объявила она. — Или просто упрямилась! Понимаешь, во мне достаточно английского, чтобы хотеть принимать решения самой, а бабушка все время обращалась со мной так, словно я чистокровная испанка. Думаю, это было просто… самоутверждение. Но теперь я знаю, что не смогу… О, Фелипе, я не смогу жить без тебя!
Дрогнувшим голосом он тихо ответил:
— И не надо, querida.
— И ты ни капельки не любишь миссис Рад…
— Если ты еще раз скажешь это, — предупредил Фелипе твердым голосом, — я точно сделаю с тобой что-нибудь, о чем потом буду жалеть!
— Например? — испытующе спросила Анжела, счастливо глядя ему в глаза.
— Пока мы не поженимся, я могу только целовать тебя, — расстроенно ответил он. — Но как только мы поженимся, я предупреждаю тебя, моя соблазнительная малышка, что, если ты не будешь меня слушаться, я буду с тобой беспощаден!
— Я буду во всем слушаться тебя Филипе, — пообещана Анжела, гадая, куда подевалась вся ее английская независимость.
Они еще несколько минут постояли у моря на обочине пустынной дороги, а потом Анжела зашевелилась и наконец выбралась из его объятий.
— А что теперь? — спросила она. — Куда мы теперь поедем?
— В Гранаду, — ответил Фелипе. — Я, как и договаривались, отвезу тебя в дом бабушки, потом вернусь за ней, а потом мы все вместе поедем в Мадрид. А потом — мы поженимся!
Вдруг Анжела звонко расхохоталась. Ей впервые показалось смешным — действительно смешным, — что ее достойная бабушка участвует во всем этом маскараде.
— Мне всегда казалось, что я ее знаю, и знаю хорошо, — объясняла она Фелипе, пока они садились в машину. — Я считала, что она никогда не сделает ничего неправильного. Но позволить нам вот так, вдвоем, ехать в Гранаду, без дуэньи — это ведь неправильно, разве нет?
— Если ты испанка, может, это и неправильно, но если ты англичанка… Что ж, тогда все в порядке. — И Фелипе весело улыбнулся ей. — Но не забывай, дорогая моя, что очень скоро ты станешь истинной испанкой, и тогда все будет совсем по-другому! Все, что ты впредь сделаешь, будет подчинено испанским традициям!
Анжела откинулась на спинку удобного сиденья и вздохнула от радости, что в будущем ей не придется демонстрировать свою независимость. Ей не верилось, что существовали времена, когда ей была нужна независимость, и ничего больше.
КОНЕЦ
Примечания
1
Ну конечно, мадемуазель (фр.).
(обратно)