Но я никогда не была там.
– Не могу поверить, что ты ни разу не была ни на одной из их вечеринок, – говорит Арден.
Я снова беру у нее сигарету, делаю последнюю затяжку, бросаю ее на гравий, растаптывая ногой.
– К тому времени, как я стала достаточно взрослой, все уже пошло прахом.
Друзья Мэйна убили того парня четыре года назад, а он был за рулем машины, в которой они разбились. С тех пор Хаверхиллы стали персонами нон грата. Нас, конечно, приглашали, но я долго отмалчивалась, не желая чувствовать на себе взгляды других присутствующих.
Но не в этот раз.
Мы останавливаемся в центре подъездной дорожки, большой фонтан брызжет в десятки разных направлений, а парадная дверь впереди распахнута настежь. Внутри дома горит свет от свечей.
– Дом Дэймона Торренса, – вздыхает Арден. – Мама разрешила мне посетить его, только если со мной будет кто-то еще.
– Ну, с пятью подростками тебе бы все равно понадобилась помощь, – говорю я ей.
У них шесть нянь на полный рабочий день – три смены по две, что кажется лишним, но его жена слепая, так что я уверена, что это успокаивает его, зная, что у нее есть помощь.
Я беру руку Арден в свою.
– Я уверена, что половина слухов о нем – неправда.
– А я вот надеюсь, что правда, – воркует Тори, одаривая нас ухмылкой. – Я бы сыграла роль капризной няньки, если бы он посмотрел на меня так, как надо.
– Ты вообще видела задницу его жены? – спрашивает Арден. – Ни один человек, родивший пятерых детей, не может так выглядеть. Бойся.
Вандер подходит ближе, волоча за собой Прю.
– Моя мама не хочет, чтобы я была в каком либо из их домов, – говорит она. – Особенно у Мори.
– Тогда встретимся в «Колдфилде», – говорит ей Тори, идя к дому. – Я иду туда. Я не собираюсь тратить впустую единственную ночь в году, когда я могу проявить свою внутреннюю шлюху.
– Единственную ночь в году? – бормочет Арден.
Я смеюсь под нос.
– Пойдем.
Мы переступаем порог, в пустом фойе темно, если не считать пары горящих канделябров. Один из них стоит на верхней площадке лестницы, намекая на все комнаты, скрытые от посторонних глаз.
Это не самый мой любимый дом на утесе, но я никогда не видела интерьеров, чтобы судить наверняка. Пока что он не перестает впечатлять. Черные панели украшают каждую стену, золотые бра создают ореол света, и я поднимаю глаза вверх, чтобы увидеть люстру Голд Фог, висящую над нами. По сферической оправе и бронзовому корпусу можно понять, что это фирменный знак Эмори Грейсон. Она редко занимается их созданием, каждый экземпляр – единственный в своем роде, что делает их уникальными, особенными и очень желанными.
Конечно, Торренсы, Фэйны и Мори – ее семья, так что, естественно, у Дэймона и Уинтер есть экземпляр.
Красная нить судьбы – один конец которой привязан к высокому круглому столу, уставленному угощениями, – тянется через всю комнату и исчезает за углом. Задача – собрать сладости и следовать за нитью, которая ведет нас через каждый дом кардиналов.
Но неофициально – это предупреждение о том, что нужно оставаться на тропе и не сходить с нее. В конце концов, это их дома. Где живут их дети.
Где они прячут секреты.
Возле лестницы стоит служащий, одетый в костюм и с маской фантома, закрывающей полностью лицо. Я обвожу взглядом фойе и замечаю еще одного на вершине лестницы, прислонившегося спиной к стене. Наверное, дополнительная охрана, чтобы мы вели себя как можно лучше. Неподвижные, тихие и безликие, наблюдающие за нами в доме своего хозяина.
Затем я поворачиваюсь и вижу еще одного человека посреди коридора. Мой желудок мгновенно сжимается.
Он одет в черный костюм, черную рубашку и галстук, на запястьях золотые запонки, которые сочетаются с отделкой на его... черной маске.
Черное с золотом, высоко поднятые брови и линии, очерчивающие острый нос и челюсть. Он стоит, широко расставив ноги и вытянув руки по швам, а не опираясь о стену, как другие.
Как будто он готов.
Я знаю, что он смотрит на меня, хотя и не вижу его глаз. Темнота на их месте притягивает меня все ближе и ближе.
Внезапно в холле раздается громкий глухой удар, и я моргаю, выходя из транса. Я набираю полные легкие воздуха, осознавая, что на минуту перестала дышать.
– Ты в порядке? – спрашивает Арден.
Я опускаю глаза к полу, замечая, что уронила свое ведро.
– Д-да, – я наклоняюсь, чтобы поднять его. – Я в порядке.
Я стряхиваю это с себя и оглядываюсь на коридор в другом конце фойе. Но он ушел.
Это был он. Прошлой ночью в темноте я не разглядела маску, но я знаю, что это был он.