Сэм пожал плечами.
– Два раза объект заворачивал в будки системы связи и болтал подолгу. Разговоры – у нас на регистраторе. Потом зашел на Пушкина двенадцать – там живет Баню Костандов, знаете такого – с матерью и с уймой собачек. Там у них что-то вроде перевалочного пункта. Баню дома не было, поболтал со старушкой и убыл в галерею Блауштейна. Там и болтается до сих пор. Кого-то ждет и, похоже, уже начинает нервничать.
– А что там у Мариуса? – без особой надежды услышать что-либо интересное осведомился Роше.
– Ни Пайпера, ни его компаньона по местам проживания нет. Помещение фирмы пусто и заперто. Ключи хозяева оставили гардьену из «Оберега».
Это – такая мелкая охранная фирма. Обслуживает пару кварталов в том районе. Ничего необычного в этом гардьен не видит – время летнего отдыха... У Мариуса такое впечатление, что вокруг помещения крутятся еще какие-то любопытные. Он просил разрешения поторчать там еще часа три-четыре... Потом хочет зайти внутрь – если будет ордер... Я не стал возражать. У Мариуса – нюх...
Несколько секунд Роше озадаченно посапывал, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Этому голосу он привык подчиняться, даже когда тот городил несусветную чушь.
Вот и в этот раз он вздохнул и взялся за ручку дверцы кара.
– Кто там «водит» Лео по галерее? Джон? Пусть отвлечется и сходит за гамбургерами. И за пивом – пора и перекусить по-человечески. А я – пойду-ка подменю его. Пора размяться немного...
Филдинг не стал возражать – если шефу, чья физиономия и – главным образом – шляпа известны аж уж за пределами Прерии, взбрело в голову самому заняться «наружкой», значит – так надо, каким бы идиотством это ни казалось... Он уже привык к подобному за шесть лет работы с мсье Жаном.
ГЛАВА 5.
ВКУС СВОБОДЫ
– Садитесь... Да не вибрируйте вы так... – Комски потянулся к шкафчику бара. – Постарайтесь верно оценить свое место на этом свете... Ну, хотя бы для того, чтобы подольше на нем задержаться.
Вот – проглотите рюмочку текилы...
Гонсало нервически заглянул под предложенное ему кресло и устроился на нем, подобрав под себя ноги в коротковатых ему брюках.
Принял из рук Комски керамический, расписной стаканчик со спиртным, с подозрением понюхал и залпом опрокинул в себя. Несмотря на то, что явочная квартира на Хороводных Линиях, куда его, в конечном счете, доставил помощник господина Саррота, была обставлена не хуже средней руки гостиничного номера и время было, как-никак, летнее, было ему зябко и неуютно.
– Теперь вы еще раз продиктуете мне – в этот вот диктофон вашу историю и ответите на мои вопросы...
– Мы делаем это уже третий раз, Господин Комски... – Гонсало раздраженно дернул щекой. В конце концов, или вы доверяете мне, или...
– Лучше вам не заводить здесь речь о всяких или... – жестяным голосом посоветовал ему не слишком радушный хозяин.
Он еще раз окинул Гонсало недоуменно-презрительным взглядом и, морщась, добавил:
– Мы не первый раз имеем с вами дело, господин Гопник... И я, право, был о вас куда более высокого мнения. Как это вы додумались самостоятельно ввязаться в историю, в которой отчетливо виден интерес нашей конторы? И не только наш интерес. Вы должны были четко представлять в какие жернова сунулись... И, тем не менее, – полезли!
Комски высоко поднял плечи.
Гонсало прямо-таки взвился в своем кресле.
– Да сколько же я могу объяснять вам, что я об этом Толле понятия не имел?! Что мне все эти проблемы с Чуром и с гравитационным оружием не больше сдались, чем чирей в заднице?! Что это двое: Мепистоппель и второй идиот – что с ним на пару чудит – сдуру этого мужика с Чура сцапали. Они даже имени его узнать не удосужились. И уж со мной советоваться и не подумали... Так... буквально, что называется, накануне Мепистоппель провентилировал со мной этот вопрос – полунамеками всякими и присказками... Я и в уме не имел, что они ТАКОЕ отмочат...
– Вы хотите сказать, что вы ни Ти-Ви не смотрите, ни новостей не слушаете, и о Торвальде Толле узнали только от людей Магира? – вопросительно заломил бровь Комски.
– Вот что вы хорошо умеете, Альфред – так это по сто раз спрашивать человека про одно и то же!.. – с досадой констатировал Гопник. – Слышал я этот звон! Хотя, признаться, имею привычку нафиг вырубать программу, как только по ней начинают очередной раз гнать политику. Вы слышали про такую вещь как идиосинкразия? Так вот насчет политики: у меня она к ней!... И рожу этого Толле ни разу не рассматривал и запомнить не старался! И не пидор я, кстати, чтобы на мужиков засматриваться, и Толле ваш – не кинозвезда! Неинтересен он мне! Был... Но, как-никак – в курсе дела я нахожусь все-таки... Новости по утрам слушаю – пополам с музыкой. И когда от бандита этого – от Кукиша, если не ошибаюсь – услышал о ком речь идет, так у меня мозги в трубочку свернулись от ужаса – поверьте!
– Вот и хорошо, – сделал несколько неожиданное умозаключение Комски. – Значит, в отношении своих м-м... компаньонов вы теперь – после такой подставки – никаких моральных обязательств не чувствуете?
Гонсало заколдобился.
– Мне вовсе не улыбается, Альфред... – тут он судорожно, как-то по-детски, шмыгнул носом. – Пойми меня правильно, Альфред, но мне вовсе не улыбается перспектива быть втянутым в мокрое дело... Конечно – Фюнф и его компаньон крепко подставили меня, но мне вовсе не хочется иметь этих ребят раньше срока в могиле...
– О какой могиле речь? – благодушно осведомился Комски. – Успокойтесь, возьмите себя в руки... Лучше вот что – выпейте-ка чашечку кофе и подкрепитесь. Вам долгое э-э... купание явно не пошло на пользу... Заодно и переоденьтесь – не стоит болтаться по городу в таком э-э... неподобающем наряде, даже Большой Ночью. Вы в таком виде запоминаетесь даже в темноте...
Он широкими шагами пересек комнату и вышел в соседнюю. Требовательно протянул руку. Парень в очках, колдовавший за столом, смахивающим на лабораторный, тут же, не говоря ни слова, подал ему пакет и подносик с дымящейся чашкой кофе и румяным рогаликом на кипейно-белой салфетке. Комски молча кивнул и вернулся к озабоченно копошившемуся в кресле Гонсало.
– Закусывайте, адвокат, – с чуть заметной иронией предложил он. – И давайте, все-таки, прокрутим вашу версию событий еще раз – в неформальной, так сказать, обстановке... А потом – наденете вот это...
Он достал из пакета свитер и полуспортивного вида костюм. Повесил на спинку свободного стула и вытряхнул на сиденье всякую мелочь – носки, платок, расческу...
– Меня все-таки волнует, что вы собираетесь предпринять...
Гонсало равнодушно глянул на кофе, отхлебнул глоток и закусил рогаликом:
– Как вы поступите с моими партнерами?
– Собственно, это вы вы с ними поступите... – все так же благодушно продолжил Комски, устраиваясь в кресле напротив. – Никто не собирается устраивать побоище. Обратите внимание – мы ни слова не спросили о том, где же вы все-таки достали сухую одежду... У каких-то знакомых – пусть будет так... Обратите внимание – мы даже не спрашиваем, где ваши приятели прячут товар...
Он уверенным движением раскрыл лежащий перед ним бювар, взял роскошный электрокарандаш.
– Да вот этого я и сам не знаю... – картинно пожал плечами Гонсало.
– Не знаете... – задумчиво протянул Комски. – Охотно верю. Но выход на контакт с компаньонами у вас есть...
– Я вам сам это сказал двадцать минут назад! – уже со злостью в голосе подтвердил Гонсало. – И не собирался делать из этого никакого секрета. Мне Мепистоппель свои координаты должен оставить. В тайнике. Вы хотите, чтобы я вам его продал? Этот выход? Я так понимаю ситуацию?
– Просто вы пойдете вместе со мной и снимите информацию с тайника, а затем направитесь к своим э-э... друзьям и доходчиво объясните им, что нашли других покупателей на тот товар, что они предлагали властям. Ваш процент остается при вас. От себя мы добавим вам десяток тысяч – федеральными кредитками – в качестве м-м... компенсации моральных издержек. А сейчас, – Комски помахал в воздухе электронной кредиткой, – получите под текущие расходы соответствующее обеспечение.