Почему, пронеслось в голове, почему люди так стремятся к смерти? Ведь в ней нет ничего хорошего.
Нет.
Теперь он осматривал пространство над собой более осмысленно. Странное место... В голове пульсировала боль. Немного тошнило. Воздух был какой-то свинцовый, было трудно дышать. Если необходимо было собраться с мыслями, то этот момент уже наступил. Хотя зачем мертвому собираться с мыслями?
(Нужно, если ты пока еще живой. Нужно!)
Вспомни "Привидение" с Патриком Свейзи, герой которого до последнего момента не мог понять и поверить в то, что он мертв. Будучи призраком, он еще некоторое время пребывал на земле. У него были незаконченные дела, которые нужно было выполнить. А когда он с ними разобрался, двери рая раскрылись перед ним. У Григория вроде бы тоже были дела. Он выполнял служебное задание, вел расследование. Он наблюдал за парой, что начала заниматься...
Ну конечно!
Так все и было. Потом он наступил на прогнившие насквозь доски пола, а за пару секунд до этого увидел...
Голова болит! Ее словно железом залили. Дышать с каждой минутой все тяжелее, будто воздуха становится все меньше, и ты ничего не можешь с этим поделать. Это было похоже на какое-то мрачное подземелье. Мозг Григория лихорадочно работал, но он ничего не мог понять. В обе стороны тянулся источающий какое-то непонятное красноватое свечение, заполненный легким туманом, коридор. Мужчина долго смотрел на стены глазами, исполненными страха, и чем больше он пытался подавить в своем сердце прорывающуюся наружу панику, тем меньше оставалось сил отличить явь от кошмара. Стены... это были даже не стены, а что-то вроде твердого густого сплетения непонятного вещества, напоминающего кость. Отверстия, что были образованы на нем, походили на разных размеров дырки в стенках гигантского сыра. А за ними - темнота.
Силы покидали Григория.
Он чувствовал запах... странный запах, исходящий из пространства этого жуткого коридора. Запах, не похожий ни на что другое. Это уже точно был не тот дом, откуда Григорий наблюдал за трахающейся парой странных любовников. Здесь пахло не так, как там, дышалось не так, как там; здесь все, абсолютно все, было по-другому. Когда Бережной поднялся, с трудом двигаясь и часто дыша, и осторожно подошел к "окнам", чтобы посмотреть, что находится за ними, то долго стоял в оцепенении. Когда же оправился от шока, понял, что это сон - страшный и мучительный. Он хотел в это верить, чтобы поскорее проснуться и вернуться в реальность. Но он все не возвращался. Не возвращался и продолжал пребывать здесь, в этом сне - затянувшемся и неприятном, душном и затхлом, невероятном и пугающем.
- Гриша...
Его округлившиеся, кричащие от страха глаза прошлись взглядом по коридору, но никого не обнаружили.
- Гриша.
Голос скорее напоминал шепот.
- Здесь кто-то есть? - Бережной уже не соображал абсолютно ничего. Из его тела словно бы какая-то неведомая сила высасывала энергию. От недостатка воздуха веки тяжелели и с трудом поддавались контролю. - Кто здесь? Кто?!
- Это я, Гриша, я. Тебе нужно уходить отсюда. Они будут с минуты на минуту.
- Кто? - выдохнул Григорий и вдруг его руки задрожали, а голова была готова в любую секунду разлететься от пульсирующей в ней боли.
Перед ним стоял его брат.
- Вадим?
- Я пришел помочь тебе, брат, - голос звучал ровно и уверенно. - Тебе нельзя здесь оставаться.
Лицо старшего брата было равно таким же, как и до его смерти - серьезным и измученным. Тон - поучительный и мягкий.
- Там... снаружи... ничего нет. - Григорий делает глубокие вдохи после каждого слова. - Пустыня... Красная пустыня до самого горизонта, а в черном космосе... с бесчисленными звездами синий... шар, почти... наполовину скрытый... тенью. Это Земля. Это наша... планета. Она там. Она там, а я здесь... Где я нахожусь? Что здесь происходит?
- Ты сейчас в том месте, что питается твоими страхами. - Голос не изменился ни на йоту. - Оно высосет из тебя жизнь. Сожрет тебя.
- Ты... - Григорий помедлил. - Ты умер. Тебя нет. Меня просто лихорадит от этой проклятой духоты, и ты лишь в моем воображении. В моем чертовом воображении.
- Я не говорю, что ты прав, но и не утверждаю, что ошибаешься, - все тот же спокойный, шокирующее спокойный голос брата. - Но ты должен знать одно: я буду жить, пока жив ты. Я живу в тебе, братишка, в твоем сердце. Дай мне руку, чтобы я смог помочь тебе вернуться назад. Я не позволю тебе умереть. Ты выберешься отсюда. Выберешься. Не допускай ту же самую ошибку, что я допустил много лет назад. Дай мне руку, братишка, дай.
Григорий вытер тихо катящиеся слезы и наконец решил прислушаться к словам своего старшего брата.
А потом сразу где-то позади раздались шаги. Шаги крадущейся в тумане смерти.
<p>
-3-</p>
<p>
После "посвящения"</p>
<p>
(Григорий Бережной)</p>
Она также сногсшибательно красива, как и прежде, несмотря на грусть в ее глазах, скрывающих где-то глубже под собой невидимые слезы. Помню нашу с ней первую встречу. Мне тогда показалось, что я увидел ангела, который улыбнулся мне, сделав мир ярче. Я часто вижу ее, стараясь не приближаться и оставаться незаметным в общей толпе. Она не должна ничего заподозрить, потому что еще рано. Несколько раз в супермаркете, в парке и просто на улице я проходил рядом с ней близко настолько, что мог прикоснуться к ней. Она меня не видела. Точнее не замечала, погруженная в свои мысли. И это к лучшему, хотя всегда, как только я вижу мою Олю, мне хочется броситься к ней и прижать к себе. Но я не могу. Пока что не могу, но с нетерпением жду того момента, когда маски судьбы смогут быть сброшены. Я знаю, что чудеса случаются, кто бы что ни говорил по этому поводу.