— Сара, — сказала Катлин надтреснутым голосом. — Мне нравится это имя. Звучит, как в Библии.
— Мою мать звали Сара, — снова сказал я. — Они умерла.
Лицо Катлин исказилось от боли. Она походила на колдунью, которая потеряла свое настоящее лицо, потому что надела слишком много масок. Буйное пламя пылало вокруг нее. Внезапно она вскрикнула и начала плакать. Мама… я никогда не видел, как моя мама плачет.
Сара.
Так звали еще и девушку с голубыми глазами и золотистыми волосами. Я встретился с ней в Париже задолго до того, как познакомился с Катлин.
Я сидел в уличном кафе неподалеку от Монпарнаса и читал газету. Девушка пила лимонад за соседним столиком. Она пыталась привлечь к себе мое внимание, отчего я краснел. Она заметила это и улыбнулась.
Смутившись, я не знал, как себя держать. Куда девать голову, руки, как скрыть мое замешательство. Наконец, я не вытерпел и заговорил с ней.
— Вы меня знаете?
— Нет, — ответила она, покачав головой.
— А я вас знаю?
— Вряд ли, — сказала она насмешливо.
Невольно я начал заикаться: «Тогда… почему? Почему… почему вы на меня так смотрите?»
Она не то вздрогнула, не то засмеялась, а может, вздохнула. «Просто так», — ответила она.
Проклиная свою застенчивость, я погрузился в газету, стараясь позабыть о светловолосой девушке и скрыться от пристального взгляда ее невинных глаз, от ее печальной улыбки. Буквы плясали передо мной, слова двигались с места на место, и я не мог уловить их смысл. Я хотел подозвать официанта, чтобы расплатиться и уйти, когда девушка, странно улыбаясь, заговорила со мной.
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Нет, — сказал я.
— Я тоже.
С этими словами она взяла свой бокал с лимонадом и подошла к моему столику.
— Ты один? — спросила она.
— Нет, — ответил и, краснея еще больше.
— А тебе не одиноко?
— Ничуть.
— Правда?
Она явно мне не поверила. А ее улыбка, словно свидетель нашего разговора, притаилась где-то на ее лице. В глазах? Нет. Ее взгляд был холодным, испуганным. На губах? И не там. У нее были чувственные, усталые губы, с жесткими складками в уголках. Где же она тогда, эта улыбка? Где-то между лбом и подбородком, но я не мог определить, где именно.
— Правда? — повторила она, — ты не чувствуешь себя одиноким?
— Нет.
— Как тебе удается?
— Не знаю, — выпалил я. — Не знаю. Я много читаю.
Девушка сделала глоток, подняла голову и рассмеялась мне в лицо. Я заметил, что тем временем ее настоящая улыбка исчезла. Быть может, она проглотила ее.
— Хочешь, пойдем в постель? — спросила она все тем же тоном.
— Сейчас? — воскликнул я в изумлении. — Днем?
В моем представлении то, о чем она говорила, было делом сугубо ночным. Мне казалось, что лечь с женщиной в постель днем — все равно, что раздеться посреди улицы.
— Именно, — ответила она. — Хочешь?
— Нет, — быстро сказал я.
— Почему?
— Я… у меня нет денег.
С минуту она рассматривала меня насмешливым и понимающим взглядом человека, который все знает и все готов простить.
— Неважно, — сказала она, помолчав. — Заплатишь как-нибудь в другой раз.
Мне стало стыдно. Я испугался. Я был молод и совершенно неопытен. Я боялся, что не сумею сделать, как надо. Но больше всего я боялся того, что будет потом. Я никогда уже не буду таким, как прежде.
— Ну? Так хочешь?
Прядь волос спадала на ее лоб. Снова эта улыбка. Я не знал, первая ли то улыбка, или та, что ее заменила, настоящая она или поддельная.
— Да, — ответил я, — хочу.
Я подумал: «У этой девушки самая неуловимая улыбка, какую я когда-либо видел. Наверное, она и сама об этом не ведает. Может быть, пока я буду спать с ней, мне удастся поймать эту улыбку».
— Позови официанта, — сказала она.
Я повиновался. Я заплатил за кофе, она — за свой лимонад. Мы встали и пошли. Я чувствовал себя неловко, мне было не по себе. Девушка шла слева от меня. Она была ниже меня ростом, и ее голова едва выступала над моими плечами. Я не решался взглянуть на нее.
Она жила неподалеку. Портье в отеле, видимо, спал. Девушка взяла ключ и сказала, что нам на третий этаж. Я шел за ней следом. Сзади она выглядела не такой юной.
Поднявшись на третий этаж, мы повернули направо и вошли в ее номер. Она велела мне закрыть дверь. Я осторожно прикрыл ее, мне не хотелось, чтобы дверь издала хоть малейший звук.
— Не так, — сказала девушка. — Запри.
Я повернул ключ. Неизведанная до сих пор тревога наполняла меня. Я молчал, так как был уверен, что мой голос задрожит. Наедине с женщиной. В гостиничном номере наедине с женщиной. С проституткой. И вот-вот мы ляжем в постель. В одном я был уверен: она проститутка. Иначе, она вела бы себя по-другому.