– Я ни за что не доставлю ему такого удовольствия! Конечно, если он все-таки решит вернуться.
Кейт похлопала Джо по колену.
– Вот и правильно. Так ему и надо. Почувствовав ловушку, Джо прищурилась.
– Мне казалось, он тебе нравится.
– Нравится. Очень нравится. Но это не мешает мне считать, что он заслуживает хорошего пинка под зад. Ведь он сделал тебя несчастной. И ты меня сильно разочаровала бы, если бы не заставила его заплатить за это. Так что вставай, – приказала Кейт, поднимаясь. – Займись своими делами. Возьми фотоаппарат, пойди погуляй… А когда он вернется, то увидит, что твоя жизнь продолжается и без него.
– Ты права. Совершенно права. Я позвоню издателю и дам разрешение на последние фотографии. А потом пойду фотографировать. У меня есть несколько идей для нового альбома.
Кейт с улыбкой смотрела, как Джо выползает из кровати и надевает туфли.
– Замечательно. Ты включишь в него фотографии острова?
– Весь альбом будет посвящен острову. Только на этот раз – людям. Лицам. Теперь никто не обвинит меня в том, что я одинока или прячусь за объективом. Я докажу, что могу быть достаточно разнообразной.
– Конечно, милая. Я ухожу, чтобы не мешать тебе. С трудом скрывая торжество, Кейт вышла из комнаты. Возможно, теперь они все обретут хоть какой-то покой.
Возбуждение подгоняло Джо весь тот день и следующий тоже. Возбуждение, вызванное новым честолюбивым замыслом. Впервые за всю свою карьеру она с энтузиазмом охотилась за лицами, изучала и анализировала их.
Ее восхищало то, как сверкают глаза Джифа из-под козырька кепки, как его рука сжимает молоток. Она мучила Брайана в кухне, добиваясь нужного выражения, нужной позы, и использовала угрозы, если не помогало обаяние.
С Лекси все оказалось просто: она готова была позировать бесконечно. Но любимым снимком Джо оставался тот, где Джиф схватил Лекси в объятия на краю сада и у обоих были до идиотизма счастливые лица.
Она даже увязалась за отцом на солончаки, молчанием усыпила его бдительность и поймала выражение тихой задумчивости на его лице.
– Убери эту штуковину! – Сэм смутился и раздраженно свел брови, когда Джо снова нацелила на него камеру. – Беги, поиграй где-нибудь в другом месте.
– Это давно перестало быть игрой – с тех пор, как мне начали платить. Повернись чуть вправо и смотри на воду. Он не пошевелился.
– Не помню, чтобы раньше ты была такой надоедливой.
– Должна сообщить тебе, что я очень известный фотограф. Обычно люди бывают просто счастливы, когда я нацеливаю на них объектив. – Она быстро щелкнула, когда слабая улыбка скривила уголки его рта. – Папа, ты так красив и так уверен в себе… Настоящий хозяин!
– Если ты настолько знаменита, почему же тебе приходится льстить, чтобы заполучить фотографию? Джо рассмеялась и опустила камеру.
– Но это истинная правда. Ты действительно красив. Когда я фотографировала Элси Пендлтон, она спрашивала о тебе несколько раз.
– Элси Пендлтон ищет второго мужа с того самого момента, как бросила горсть земли на гроб первого. Но меня она точно не получит.
– От имени всей семьи выношу тебе благодарность. Его губы снова задрожали, он покачал головой, удивляясь собственной реакции.
– Ты что-то очень веселая сегодня.
– Разве тебе не нравится такая перемена? Признаться, я сама от себя устала. – Джо присела на корточки, чтобы поменять объектив. – И решила, что необходимо выбираться из депрессии. Вероятно, приезд сюда был мне совершенно необходим. Я увидела все другими глазами – включая самое себя. И осознала, что если я не чувствовала себя любимой, то, вероятно, потому, что не позволяла никому любить меня.
Джо подняла глаза и увидела, что отец пристально смотрит на нее – внимательно вглядывается в ее лицо. Она ощутила знакомую боль и закрыла глаза.
– Папа, не ищи ее во мне. Перестань искать ее во мне. Мне больно, когда ты это делаешь.
– Джо Эллен…
– Всю свою жизнь я пыталась перестать быть похожей на нее! В колледже, когда другие девочки наряжались и прихорашивались, я держалась в тени. Если бы я стала обращать внимание на свою внешность, мне пришлось бы смотреться в зеркало. И я видела бы ее – точно так же, как ты, когда смотришь на меня. – Ее глаза наполнились слезами. – Папа, что я должна сделать, чтобы ты наконец увидел меня?!
– Я вижу. Не могу не видеть ее, но я вижу и тебя, Джо Эллен. И не смей реветь! Я совершенно теряюсь перед женскими слезами. – Он сунул руки в карманы и отвернулся. – Возьми себя в руки, ты же не Лекси! Эта глупая девчонка льет слезы, стоит только косо взглянуть на нее. А не плачет, так бросается на всех. Если она в ближайшем будущем не выйдет замуж за Джифа и не остепенится, я сойду с ума!
Джо улыбнулась сквозь слезы.
– Ну, папочка, я не знала, что ты любишь ее настолько, что способен из-за нее сойти с ума.
– Конечно, люблю! Она моя дочь, разве не так? – сердито сказал он и заставил себя повернуться лицом к Джо. – Как и ты.
– Да. – Джо улыбнулась, и боль оставила ее. – Как и я.
Когда свет перестал удовлетворять Джо, она заперлась в лаборатории. Вдохновение и тут не покинуло ее. Она любила весь этот процесс: от пленки – к негативам, от негативов – к контактным отпечаткам. Их она внимательно разглядывала через лупу, изучала детали, выискивала недостатки.
Вполне возможно, из каждой дюжины отпечатков лишь один будет соответствовать ее строгим требованиям. Однако ее веревка для сушки быстро наполнялась фотографиями, которые представлялись ей достойными.
Последняя пленка оказалась непомеченной, и Джо раздраженно покачала головой – какая небрежность! Она установила таймер, выключила свет и начала процесс проявления. Темнота успокаивала и совсем не мешала: все ее движения давно уже были доведены до автоматизма. Всякий раз ей было интересно, что она увидит на пленке. Какое мгновение сохранится навсегда только потому, что она выбрала его?
Джо включила красный фонарь, заливший комнату таинственным светом, и издала нечто среднее между испуганным вскриком и смешком, уставившись на негатив: там была она сама, абсолютно голая, раскинувшаяся на ковре Нэтана.
– Иисусе, буду теперь знать, как не помечать пленки!
Джо принялась внимательно изучать остальные кадры. Те, которые она сняла в бурю, выглядели многообещающе. Она поджала губы и перешла к первым снимкам – снимкам Нэтана.
На одном – за дюнами, пересекавшими цветущий луг, высокими пенистыми гребнями катился океан. Приличная композиция, подумала она. Для любителя. Конечно, если она доведет пленку до контактных отпечатков, несомненно, найдется несколько значительных изъянов, но все-таки это стоит сохранить.
Взгляд Джо снова упал на конец пленки – на ее собственное лицо. Ее собственное тело. Она потянулась за ножницами, чтобы уничтожить негативы, и внезапно остановилась. Неужели она такая ханжа? Неужели она так упряма, что не удовлетворит свое любопытство, не посмотрит на эти снимки в нормальном, а не обратном изображении?
В конце концов, кроме нее самой, никто этого не увидит.
Поддавшись порыву, Джо вернулась к работе. Кому какой вред, если она сделает контактные отпечатки с этой пленки? Уничтожить их она всегда успеет. После того, как внимательно рассмотрит.
Теперь она уже не напевала под музыку, льющуюся из радиоприемника. Она чувствовала себя слишком смущенной, слишком возбужденной.
Не успел высохнуть лист, как она бросила его на монтажный стол, схватила лупу и затаила дыхание, когда образы увеличились, сфокусировались.
Она выглядела такой… чувственной! Наверное, это самое подходящее слово. Глаза полузакрыты, губы чуть изогнуты в сексуальном удовлетворении. Тело выглядит вполне зрелым – она явно вернула себе фигуру, даже не заметив. И вовсе она не плоская, как доска, у нее есть округлости.