Но это не могло продолжаться вечно. Я чувствовала, как шатается мой разум, как дом во время землетрясения. Если в ближайшее время ничего не случится, то я сойду с ума. Даже сейчас я стала ловить себя на беспокойном дурацком смешке, когда случайно опрокидывала зажжённую свечу. Это меня пугало.
Так что Маяк появился в моей жизни очень кстати.
Глава 6
Бирюзовый свет горел ровно, вращаясь вокруг оси, зажатый между двумя домами. Синий луч удлинялся по мере вращения, затем начинал укорачиваться, сверкал фотографической вспышкой, когда был направлен прямо на меня, и скользил дальше, начиная новый цикл. Казалось, он парит на небе, как остров Лилипутия.
— Боже мой, — прошептала я; пальцы разжались, и фонарь со звоном упал на асфальт. Но мне было не до него. Я во все глаза продолжала смотреть на волшебный огонёк, мелькающий вдали. И, чего греха таить, с замиранием сердца ждала, когда он исчезнет — сгинет, как пламя свечи, на которую капнули водой. Но луч упорно вертелся, не собираясь пропадать. И оставался верным своей пронзительной синеве.
Прожектор.
Я не сомневалась ни на минуту — чем ещё может оказаться этот холодный кварцованный отблеск? Это был огромный прожектор, установленный на возвышении где-то за пределами города. В темноте расстояние определить было сложно, но я чувствовала, что свет далёк — за один марш-бросок до него не добраться. Вот почему я не бросила всё и не побежала навстречу лучу. Вместо этого я подняла фонарь с земли. Батарея доживала последние минуты. Каким убогим и слабым казался белый свет фонаря по сравнению с далёким синим водопадом! Но пока это было всё, что у меня имелось.
Ещё десять или пятнадцать минут я наблюдала за одиноким танцем в тёмных просторах неба, потом вырвала себя из апатии. Ветер не стал сильнее с прошлого раза, но и не ослабел, так что при дальнейшей задержке я могла легко вернуть себе отмороженные уши. А я вышла из дома затем, чтобы пополнить оскудевшие запасы свеч, батарей и еды. Луч был случайностью… конечно, он затмевал по значению все остальные цели, но я приказала себе продолжать делать то, что должна. Резкий скачок от одной крайности к другой — от чёрного отчаяния к лихорадочной надежде, — мог повлечь за собой неприятности, благо я была уже наполовину сумасшедшая.
С тяжёлым сердцем я отвернулась от луча и быстро зашагала к магазину. На этот раз я знала, что где лежит, поэтому провела в помещении не больше пяти минут. Клала вещи в пакет как попало; наверняка что-то забыла. Перед глазами стоял только синий свет на небе.
Схватив пакет, я выскочила наружу, спустилась по лестнице (на этот раз не стала модничать и обулась в кроссовки) и стремглав помчалась назад — туда, где в зазоре между домами открывался вид на луч.
«Его не будет, — твердил голос в голове. — Конечно, не будет. У тебя начались галлюцинации.»
Но он был и выглядел прекрасно: равномерное вращение, спокойное и уверенное в себе. Луч словно нашёптывал густым тихим баритоном, что не всё ещё потеряно и в конце всё образуется. Я попыталась хотя бы примерно прикинуть расстояние до него. Три мили? Пять? Десять… или сотня? Ночь стирала протяжённости, оставляя мучительную загадку.
«Маяк, — подумала я. — Значит, всё-таки где-то остались люди. Это их зов к остальным пленникам ночи».
Мне стало так хорошо от осознания того, что я не одна, что я рассмеялась в голос. Это было не то истерическое хихиканье, которым я сопровождала свои оплошности, а здоровый звонкий смех. По рукам и ногам разлилась тёплая волна, и холод вдруг стал совсем не страшен. Я почувствовала, как оживаю, и с тела соскальзывает пелена дурмана.
Домой я возвращалась с большой неохотой, вся тряслась от возбуждения. Мне не хотелось ждать; я готова была прямо сейчас пойти навстречу свету — идти, идти и идти, пока не дойду. Я металась по квартире из одного угла в другой, чувствуя, как мне стало тесно в своём обиталище. Свечи были слишком темны, еда — слишком пресна; я размышляла о людях, которые ждали меня там, под вращающимся лучом прожектора. Могут ли среди них быть отец с матерью?.. Почему бы и нет, сказала я себе. Они могут быть там. Конечно, они там.