Ноги успели провалиться в скользкую массу до колен. Я стояла на болотной топи. По телевизору как-то рассказывали, что топь берёт своих пленников в захват так любовно, что они до последнего мгновения ни о чём не подозревают. Я не поверила, но это оказалось правдой — я действительно не замечала, что ухожу под дно, пока не шевельнулась. Ноги проваливались глубже при каждой попытке вырваться. Меня охватил пронзительный страх. Крутой склон берега был близко, но всё-таки не настолько, чтобы я могла за него ухватиться. Я открыла рот, чтобы закричать, но титаническим усилием заставила себя не издать ни звука. Спокойно. Не шевелиться. Держать себя в руках. Крик не поможет, здесь никого нет. Да и ситуация ещё не такая катастрофическая, пока можно…
«Я тону! — заревела в голове маленькая девочка, прижимая проклятую игрушку к груди. — Мамочка, я тону!».
«Нет! — со злостью крикнула я, лихорадочно пытаясь сообразить. — Никто не тонет…».
Медленно я продолжала погружаться в тиски болотной топи. Тёплая граница подбиралась к бёдрам. Я нагнулась вперёд, опустила руки под воду. Пальцы едва касались днища.
«Давай!».
Я сделала рывок вперёд, уходя с головой под воду. Ноги тут же ушли в болото, но я сгребла ладонями плотную жижу на дне и принялась погружать в неё руки до локтей. В таком состоянии — защелкнутая по рукам и ногам, — я не могла выпрямиться, зато можно было использовать руки как опору, чтобы спасти ноги. Топь не желала сдаваться. От напряжения перед закрытыми глазами закружились зелёные пятна; вода проникла в уши, булавкой коснулась барабанных перепонок. Я отвоёвывала ноги дюйм за дюймом. Мышцы рук загудели, налились тяжестью. Сердце колотилось, как отбойный молоток, беспощадно тратя драгоценный кислород.
Есть!.. Правая нога выскользнула из топи. С левой пришлось повозиться; когда я, наконец, оказалась свободна, то уже задыхалась и несколько раз хлебнула воды. Ужасное ощущение — когда жидкость проникает в нос и будто жжёт тебя раскалённой кочергой. Я выплыла на поверхность, кашляя и вылавливая губами воздух. В ушах переливался звон потока, и в секунду просветления, когда пришло осознание, что я скорее жива, чем мертва, я отчётливо услышала насмешливый голосок:
— Что ж, будь по-твоему, сестричка. Твоя взяла. Но в следующий раз смотри у меня!..
«Хватит ныть, Джо».
Я выбралась на берег из последних сил, на четвереньках. Из ушей и носа текла вода. Киппи беспокойно метался поодаль, и я попыталась сказать ему, что всё в порядке. Вместо слов из горла хлынула вода. Я упала на пожухшую траву, заходясь безудержным кашлем.
Через полчаса я стояла возле костра в полном облачении, греясь на слабеющем огне. Окоченение, сковавшее тело, не желало проходить. Как только я вспоминала о том, что произошло (и могло бы произойти), меня начинала бить дрожь. Я больше не могла смотреть на озеро и фальшивый мост, раскидывающийся передо мной. Бельчонок получал свою долю тепла, усевшись в футе от меня. Он тоже изрядно поволновался во время жуткого происшествия и теперь поглядывал на меня многозначительно — должно быть, упрекал в неосторожности.
— Ну-ну, Киппи, — процедила я сквозь стучащие зубы. — Откуда я знала, что там топь. И я же всё-таки вышла, видишь? Сейчас немного согреюсь, потом продолжим идти.
Ещё через тридцать минут, заливая водой остатки костра, я вспомнила слова, которые слышала, вырываясь вверх из воды. Я готова была забыть их вновь — но они вновь зазвучали в моих ушах так же чётко, как многие годы назад.
«Будь по-твоему, сестричка».
Это сказала Джо, маленькая умная Джо; я хорошо помнила, как она мне это говорила, отчасти обиженно, отчасти игриво. То были последние слова в короткой жизни моей младшей сестрёнки.
Глава 14
Вечером я нашла Тейлора Гранта.
Должно быть, интуиция подсказывала мне, что он близко. Иначе чем объяснить, что я не устроилась на ночлег, когда часы показали исход отведённого на ходьбу времени? Несмотря на потрясение, пережитое у озера, я чувствовала себя сносно. Да и купание, как бы там ни было, внесло положительную лепту в самочувствие. Но меня угнетало, что я ничем не смогла поживиться у столь богатого источника, как озеро. Всё из-за того, что я оставляла пустые бутылки на дороге. Теперь пришло время жалеть об этом. Воистину, глупость моя не знала пределов. Наливать воду было попросту некуда; пришлось довольствоваться наполнением одной полупустой бутылки с питьевой водой. Я осторожно подумала, что, возможно, есть резон в том, что Грант не оставляет за собой никаких следов своего пребывания у дороги. Может, он просто умнее меня. А отсутствие кострищ… ведь может предусмотрительный человек одеться так тепло, что никакие костры ему не понадобятся?