Ветер усилился; наверное, он уже мог катать по асфальту обрывки газет и мелкий мусор. Странное дело, обычно в ветреные дни город подавал голос — ну знаете, гудение проводов, и водостоки на крышах орут дурным тоном, — а этой ночью ветер гулял по улицам без малейшего шума. Разве что тихий шелест, да и то, может быть, игра моего возбуждённого воображения. Может, ветер хотя бы разгонит тучи, загораживающие небо? Я выпрямилась и подняла взгляд наверх, но по-прежнему не увидела звёзд. Чёрный купол накрыл мир.
«Что же это было? — задала я себе вопрос. — Там ведь правда кто-то был. Это была не галлюцинация».
И боязливо оглянулась. Никто не рвался наружу из пустого офиса, никто не преследовал меня. Хотя, конечно, темнота не давала возможности утверждать это с уверенностью.
Я верила в монстров. Святое дело всех детишек — верить в чудовищ, которые ждут тебя под кроватью, но к определённому возрасту это проходит. Скажем так, это не мой случай. Мать иной раз упрекала меня за то, что я слишком многое захватила с собой из детства. Все эти постеры, кипячёное молоко по утрам… и глупые, глупые страхи. Я виновато оправдывалась и уверяла, что уж чудищ-то я давно не боюсь, потому что уже большая. А сама перед сном натягивала одеяло до подбородка. Всякий знает, что плотная ткань — лучшее средство против исчадий ада.
Монстры есть. И, кажется, я только что видела одного из них. На этот раз мне повезло. Я убежала.
«Ну что за вздор!».
Я спустилась вниз. Замёрзшая река машин была тут как тут. Переводя луч с одного автомобиля на другой, я в полную меру прочувствовала своё одиночество. Постепенно я склонялась к единственной здравой мысли, которую можно было найти в моём положении: вернуться домой, не глядя по сторонам, подняться в квартиру, лечь на кровать и уснуть. А когда я вновь разомкну веки, сон кончится и всё вернётся в круги своя.
Потоптавшись на месте, я направилась было назад. Механический гром, который загремел над городом в эту секунду, заставил меня испустить крик.
Гулкий чугунный звук обрушился на меня; словно кусок неба откололся и упал на землю, оставив солидную вмятину. Звук был страшно знаком, уже через мгновение я поняла, что это такое, и оборвала свой визг. Через пять секунд гром повторился. Потом — ещё. Били старые часы на такой же старой ратуше в центре города. Ратуша была построена нашими предками, обживающими эти земли два столетия назад, когда город размещался в одном деревянном квартале. Часы исправно работали до сих пор, но их глас в обычное время добирался не дальше первого ряда домов. Шум города был сильнее — он растворял в себе бой часов, как войлок впитывает влагу. Но сегодня время было необычное. Воздух был прохладен и чист, город вымер вместе со своим непрекращающимся гулом — и эхо ратуши докатилось до самых дальних кварталов.
Задержав дыхание, я прислушивалась к этому звуку. Мощные раскаты всё повторялись и повторялись. Как могло так случиться, что электричество и машины не работают, а часы продолжают бить? Что, интересно, заставляет их отплясывать свой вечный ритм? К своему стыду, я не знала. Отец наверняка рассказывал мне об устройстве часового механизма, но я то ли не прислушивалась, то ли запамятовала.
После двенадцатого удара ратуша умолкла, отдав смену тишине. Полночь или полдень?..
Я испытала разочарование. Пока часы били, я ждала чего-то, что должно было измениться под их властным зовом. Но вот всё кончилось — и что же поменялось? Взошло солнце? Вспыхнули звёзды, проткнув чёрную марлю неба? Машины пришли в движение?.. Как бы не так.
«Но ведь другие-то люди должны услышать куранты, — осенило меня. — Если в городе осталась хоть одна живая душа, она поймёт, что это невольный сигнал к действию. Ратуша — вот место сбора!».
Глава 4
Ратуша стояла рядом с главной площадью. Это была главная и единственная достопримечательность нашего города. Часовая башня напоминала уменьшенную копию Биг Бена не только внешним видом, но и зычностью курантов.
Я добралась до площади без особых приключений. Как и следовало ожидать, машин на примыкающих улицах было больше всего — приходилось буквально протискиваться через их строй, чтобы пересечь улицу. Я пережила неприятный момент, оказавшись зажатой между передним бампером грузовика и багажником белого «опеля». Уж слишком явно чувствовалось соприкосновение тела с холодным железом, чтобы не думать о том, что произойдёт, если вся свора вдруг оживёт, заревёт моторами и кинется вперёд.