— Чтобы себя мучить ненужными мыслями.
— А должна быть для того, чтобы сразу пресекать вещи, из которых ничего не выйдет.
— Разве я могу сознательно отодвинуть чувства?
Тень ничего не ответила.
— Разве могу, скажи мне?! — крикнул я.
Тень молчала.
— Вот именно, что не могу! Я не могу подавить то, что идет отсюда, — я ткнул в грудь, — не могу, не могу, не могу! Голова всегда в дураках у сердца. Ему не прикажешь. А если прикажешь, то только раззадоришь и тогда точно пропадешь. Кто чувствует головой — тот не чувствует! Кто любит головой — тот не любит! Нельзя приказать себе бросить человека и переключиться на другого!
— Любит? Разве кто-то говорил про любовь?
— Возможно, кто-то и говорил…
Тень противно смеется, и ее смех отражается от стен.
— Я не знаю, я просто запутался.
— Влюбленный человек чувствует одиночество по-иному, да? Острее, пронзительнее. Особенно, если он влюблен невзаимно.
— Тень, ты ужасный собеседник. Уходи… Я не говорил, что продолжаю что-то чувствовать к Ней.
— Но ты подумал об этом. Одной мысли вполне достаточно, чтобы раздавить человека. Особенно такого, как ты.
— Ты ужасный собеседник… Я просто запутался… Ты ужасный собеседник. Ничего я больше к Ней не чувствую. Это только ночь.
Тень ухмыльнулась, и перед глазами что-то вспыхнуло — мы общаемся с Ней в мессенджере. Общаемся после того, как я предложил дружить, после того, как я успокоился. Оказалось, что я не совсем спокоен. Почему иногда внутри меня, словно вспышка на Солнце, вспыхивает нечто утраченное, загубленное?
— Потому что ты проклят.
— Она не для меня, понимаешь? Ее нужно оставить, — говорил я и чувствовал, как после каждого слова сердце сжималось: прекрати, ты врешь, ты врешь, это не так.
— Потому что ты проклят.
Я сжал кулак, сдерживая слезы, норовящие разорвать мои глаза.
— Что мне делать? Оно снова начинает расти. У меня нет сил убивать это, как пару лет назад.
— Желания у тебя нет, а не сил, — скалилась Тень. — Пускай живет.
— При таком раскладе глупое чувство наверняка разрастется еще больше и разорвет меня. Я же знаю, что ничего у меня с Ней не получится, ничего у меня с Ней не будет. Она же почти так и сказала.
Я бью по груди, потому что сердце предательски сжимается.
— Мало ли что она сказала. Это было давно…
— Заткнись, Тень! Даже не думай давать мне надежду! Ты столько раз мне ее давал — и что из этого вышло?!
И тем не менее я чувствовал, как внутри начала шевелиться смутная надежда… Вдруг, все изменится, вдруг во мне что-то расцветет с новой силой, вдруг и в ней что-то откликнется.
— Я уже тебе ее дал.
Смех тени прокатился по комнате. Казалось, что моя черепная коробка вот-вот лопнет.
— Я просто запутался, я не знаю, что мне с этим делать.
— С этим ничего не поделать.
— Я не хочу убивать чувство, но я и не хочу, чтобы оно вновь разрослось, потому что знаю, что оно мертворожденное, — я ударил себя по груди, в район сердца, когда оно снова сжалось, — заткнись, ты тоже знаешь что это правда, просто никак не можешь осознать.
Тень залилась сумасшедшим хохотом, высмеивая каждую мою фразу, каждое слово, каждую букву.
— Ты и правда проклят.
Пока я говорил с Тенью, смутные очертания которой видел в маленьком настольном зеркале, ко мне подкралось Одиночество. Когда-то тяжело раненное, а потому разъяренное, жаждущее крови, знающее все, через что я прошел, знающее за что цеплять и куда бить, чтобы было больнее, Оно нависло надо мной тяжелою громадой.
Иногда очень устаешь разбрасываться нежностями, вырывая их кусками из своего сердца; устаешь делать вещи, чтобы человек наконец понял, как он тебе дорог. Устаешь, потому что видишь, что ему от этого ни горячо ни холодно. А иногда видишь, что это его раздражает, пугает и ставит в неловкое положение… И поэтому внутри ощущение, словно там разорвалась граната. И то, что выжило, болезненно плачет и стонет, молит, чтобы его прикончили, но в то же время так этого не хочет, так не хочет… Ты исчезнешь — и ничего у человека не изменится. Он исчезнет — и покажется, словно тебе отняли руку или ногу. Да, жизнь пойдет дальше, но с потерей придется сживаться слишком долго. Но и винить тут совершенно некого. Это слишком обычно, слишком.
Устаешь делать все это, но все равно зачем-то продолжаешь…
— Так Она тебе друг или все-таки…
— В последние дни я считаю Ее свои верным и храбрым другом, ведь несмотря ни на что — и это странно — могу общаться с Ней легко и открыто, почти как ни с кем больше. Но сегодня что-то пошло не так. Что-то глубоко внутри меня все еще видит нечто большее.