— Воспоминания?
— Воспоминания всех, мой мальчик. Я могу вызвать воспоминания всех, кто совершил это путешествие вместе с нами. Кок. Смолбои. Авгронги. Икшели. У корабля Эритусмы была душа, Пазел Паткендл, но разница вот в чем: это была составная душа. Все мы вместе составляли эту душу, и теперь она говорит со мной. И я должен слушать и запоминать. Это самое малое, что я могу сделать.
— Фелтруп?
— Да, парень?
— Ты только что назвал мою фамилию. Но я никогда не называл ее тебе. Верно?
Фелтруп продолжал грызть оладью, думая:
— Да, верно, ее мне сказала Диадрелу. Еще до того, как мы с тобой встретились.
— Фелтруп!
— Да, парень!
— Ты помнишь меня! Я имею в виду, ты только что начал вспоминать меня. Когда я вошел сюда, ты не знал, кто я такой!
Крыса непонимающе посмотрела на него. Потом Фелтруп завизжал так громко, что прекратились все разговоры и даже пианист перестал играть. Он перепрыгнул через стол к Пазелу на колени. Он начал подпрыгивать вверх-вниз.
— Я забыл тебя! Я забыл тебя! А потом я вспомнил и забыл о том, что я забыл! О, Пазел Пазел Пазел...
Прискорбная правда заключается в том, что он обмочился, а заодно и Пазел. Пазелу было все равно. Он прижимал хромую крысу к щеке и старался не заплакать. Прошло почти четыре года с тех пор, как кто-нибудь смотрел на него с узнаванием.
Конечно, Фелтруп сразу же поделился всем, что знал об их друзьях. Болуту остался в Симдже и с благословения короля — и с помощью одной особенно талантливой собаки — открыл Королевский межвидовой институт.
— Он прислал письмо меньше двух месяцев назад. Они купили виллу с обширной территорией. Люди, которые придут туда, будут учиться у проснувшихся животных, и наоборот, и те; и другие вынесут свое понимание в мир. Осмелюсь сказать, что эта работа необходима. Многие собаки, лошади, зайцы и вороны до сих пор живут в страхе открыть рот.
— Но ты не боишься. Ты прямо здесь, посреди паба, играешь в шахматы.
— Это потому, что он Фелтруп Старгрейвен, — внезапно прогремел Фиффенгурт. — Где ты был последние несколько лет, парень? Эта крыса — герой Алифроса. Он сражался с колдунами и толстыми дьяволами, а также с уродливым, мерзким папашей-крысой, ГРААААА...
Он опустился на четвереньки и изобразил мастера Мугстура, к восторгу других посетителей.
— Не обращай на него внимания, — сказал Фелтруп. — У меня есть новости о твоей сестре.
— Неда! Скажи мне, ради Рина!
— Они с Герцилом вместе и глубоко влюблены друг в друга. Они были… Они специальные посланники императрицы Маисы в Мзитрине и многое сделали для того, чтобы мир никогда больше не был нарушен, пока Маиса является силой в этом мире.
— Они женаты, да?
— Увы, нет, — сказал Фелтруп. — В своем последнем письме Герцил написал, что не осмеливается просить руки твоей сестры, «в то время как остается так много врагов, с которыми нужно бороться, и так много зла процветает во тьме». Я боюсь за них, Пазел. Я очень боюсь, что они предпримут миссию в сердце Гуришала, чтобы противостоять Шаггату Малаброну и Сандору Отту. Оба они чувствуют себя связанными этой задачей.
Но хватит! Уже поздно. Ты должен остаться с нами на ночь, мой мальчик. И смени эти вонючие бриджи, как тебе не стыдно!
Фелтруп и Фиффенгурт делили комнаты над таверной. Пазел посадил крысу себе на плечо, прошел через кухню и поднялся по темной лестнице. Комнаты, когда они вошли, приятно его удивили. Они были просторными и прекрасными.
— Мы не голодаем, — признался Фелтруп. — Сержант Хаддисмал разделил сокровища Чатранда между всеми выжившими, а адмирал Исик дал нам еще больше, прежде чем мы расстались. Фиффенгурт передал свою долю мисс Аннабель, сказав, что он ушел в море ради долгов ее семьи и теперь не станет ими пренебрегать. Анни использовала их для покупки этого дома, и с того дня она считает Фиффенгурта своим деловым партнером. А теперь переоденься. Ты найдешь чистые вещи в том комоде, под часами.
Пазел улыбнулся, влезая в штаны Фиффенгурта: жилистый моряк довольно располнел. Затем он застыл. Часы на комоде ни с чем нельзя было спутать. Это были часы Таши, прекрасные морские часы, с циферблатом в форме выпуклой перламутровой луны.
— А, да, — сказал Фелтруп. — Рамачни оставил их на наше попечение. Он уже давно отбыл в свой собственный мир. И он говорит, что однажды я должен присоединиться к нему там.
— Что? Ты? Почему ты, Фелтруп?
— Пазел, Заклинание Пробуждения было самым жестоким видом благословения. Я крыса, в хрупком крысином обличье. У меня есть планы и надежды, которые намного превосходят возможности моего тела и продолжительность его жизни. Рамачни сказал мне, что, когда я отправлюсь вниз по туннелю в эти часы, на другой стороне я окажусь в другом теле — человека, длому или какой-нибудь другой долгоживущей расы. И он представит меня в некую ученую академию и даже поручится за мою прилежную натуру.