— Восемь?
— Так она мне сказала. — Таша поцеловала его в щеки, в веки. — Пазел... ты только что был в нухзате.
— Что?
Потрясенный, он попытался вырваться, но Таша крепко держала его:
— Тише, тише. Он закончился за считанные секунды. Но я видела, как изменились твои глаза, стали совершенно черными, как у Рамачни. Это было прекрасно, ты был прекрасен. Вот тогда... я перестала думать.
Он почти не слушал.
— Это произошло со мной уже во второй раз, — прошептал он.
Таша знала, что только длому мог испытать нухзат, этот транс наяву, с его видениями и силами, его страхом. Длому и, очень редко, люди, которые были ими воспитаны. Или любили их. Она также знала, что Пазел скользнул в нухзат в храме Васпархавен. Он сказал ей довольно много. Но Нипсу он рассказал больше — и Нипс, в своем расстроенном состоянии, передал кое-что из этого Таше.
— Ты был с женщиной-длому, — сказала она, надеясь, что это не прозвучало обвиняюще.
— Нет! — сказал Пазел. — Я имею в виду, да. Но не с ней, не так, как сейчас. Я не могу объяснить.
Ей не понравилась перемена в его голосе или то, как его глаза смотрели мимо нее, когда он говорил.
— В любом случае, — добавил он, — я не уверен, что она была длому.
— А кем еще она могла быть?
Пазел какое-то колебался.
— Пауком, — наконец сказал он.
— Ты сумасшедший, — сказала Таша. — Или я. О, кредек. Пазел, послушай: мы больше не можем этого делать. Пока не окажемся где-нибудь в безопасности. Ты ведь знаешь это, так?
Его ответом был поцелуй. Она ответила на поцелуй, не заботясь о том, означал ли этот поцелуй да или нет, потому что чернота снова промелькнула в его карих глазах, и ее молодость принадлежала ей, а не Эритусме, это было так же несомненно, как его красота, его настойчивость, восход солнца.
Она снова отвернулась от него.
— Это слишком опасно, — сказала она. — На этот раз я бы не остановилась.
— Я бы не остановился, — сказал он. — Я просто... это было просто...
— О, Питфайр. — Таша отступила назад, опуская рубашку. — Вот и все. Я не могу это остановить, как и Марила. Ты должен пообещать мне, что будешь держаться подальше.
Он рассмеялся и потянулся, чтобы снова прикоснуться к ней. Сверкнув глазами, она схватила его за руки.
— Ночные боги, Таша, — сказал он. — Несколько минут назад ты хотела убить меня за то, что я не вмешивался. Послушай, перестань волноваться...
— О, и почему я должна волноваться? Слушай ты, треклятая задница. На этот раз нам повезло. В первый раз я потеряла голову. Больше не буду.
Он возился со своими брюками, которые были буквально перетянуты бечевкой. Отчаянно любя его, она схватила его за подбородок и приподняла его голову.
— Обещаю.
Она была совершенно уверена в том, что делает. Пазелу, однако, удалось снова удивить ее: он повернулся и бросился вниз по склону в направлении плота. Внезапно она поняла, что он хромает. Дура! подумала она. Почему ты позволила ему взобраться на холм?
Она закрыла глаза. Его упрямство заставляло ее дрожать от ярости. Когда она снова посмотрела на Пазела, тот уже исчез в тумане.
Она снова бросилась за ним. У нее не было четкого представления о том, что произойдет, когда она догонит его — слезы, извинения, насилие? Айя Рин, не дай ему упасть на эту ногу.
Она достигла ровной площадки. Туман теперь был таким густым, что она могла видеть впереди себя лишь несколько деревьев и поняла, что приближается к берегу, только когда земля между их корнями покрылась песком. Куда он делся? Она набрала воздуха, чтобы закричать, но какой-то инстинкт осторожности заставил ее заколебаться. Она бросилась вперед, к берегу реки. В поле зрения никого не было. Неужели они спустились не с той стороны острова? Конечно, нет, там был плот, и...
Питфайр!
Таша выхватила нож, развернулась и встала в защитную стойку. Плот был уничтожен. Виноградные лозы обрезаны, гриб-пузырь разрезан — и Нилстоун исчез. Веревки, которыми были закреплены мешки, волочились по воде. Следы окружали плот, путаница следов, расходящихся во все стороны от берега. Она не видела никаких других признаков группы.
Как всегда в критической ситуации, она подумала о Герциле, его мудрости и суровости. Ее разум прояснился. Она низко наклонилась над ближайшими следами. Речная вода стекала по отпечаткам пяток, размягчая их прямо у нее на глазах. Отпечаткам всего несколько секунд от роду.
Она повернулась в страхе. Теперь она услышала это: широкий, рассеянный звук, как будто множество людей или существ двигались почти бесшумно. Сердцевина звука находилась на слишком большом расстоянии, чтобы доноситься с самого острова. Берег. Или другие лодки. Что бы это ни было, группа больше не была в одиночестве.