Теперь этот парень стоит здесь, воняя, с разинутым ртом, настолько затуманенный, что не узнает меня; он окажется в опасности, если привлечет внимание капитана. Он Плапп, &, когда я предупреждаю его братьев-гангстеров, они отводят его в трюм, чтобы он отоспался — или поискал свой тайник, или то & другое вместе.
Это было в полдень. В три склянки передо мной появляется смолбой, в ужасе шепчущий, что группа головорезов орудует на жилой палубе, по ночам вытаскивает мальчиков из их гамаков, зажимает им рты ладонями, швыряют в рундуки & насилуют, пока из тех не потечет кровь. В пять склянок на камбузе появляется еще один курильщик смерти, в худшем состоянии, чем первый. Он тоже Плапп, но на этот раз Бернскоув Бойс добрались до него первыми & сдали его капитану. Я полагаю, за этим последует его казнь.
Кто-то стучится в мою дверь: очередные плохие новости, или Ускинс, пускающий слюни & уклончивый, с весточкой от капитана. Я должен был жениться на ней тайно. Мне следовало сказать ее старому папаше, чтобы он заткнулся.
Четверг, 23 модобрина.
У Роуза еще есть порох в пороховницах. Я пошел прямо к нему с проблемой смолбоев, подозревая, что это преступление заденет за живое. Что оно & сделало: едва я успел заговорить, как он вырвался из оцепенения & с грохотом бросился к двери каюты, призывая ближайшего лейтенанта. Мгновение спустя он вернулся, яростно расспрашивая меня об инциденте. Судя по выражению его лица, он воспринял это очень тяжело, а потом пожал мне руку. Мне это не приснилось: капитан Нилус Ротби Роуз пожал мне руку & ее не укусил. Раздался стук в дверь. Он нахмурился & толкнул меня, но мне было все равно. Мальчики будут в безопасности. Выходя, я увидел, кто ждал, чтобы войти: сержант Хаддисмал & Чертов Сын.
Позже на юге раздались отдаленные взрывы & вспышки, похожие на огненные пузыри — поднимающиеся, лопающиеся, исчезающие. Печи Войны, шепчут длому. Питаются не углем, а свинцом, алмазами &, прежде всего, костями эгуара. Машины настолько огромные & горячие, что разряд можно увидеть за сотни миль. Парни просто стоят & смотрят, как будто там, на горизонте, зияют Девять Ям, как, возможно, & есть на самом деле.
— Они угрожают нам, находясь далеко отсюда? — спросил я командира длому, широкогрудого парня, чьи длинные мясистые мочки ушей наводят меня на мысль о суповых ложках.
Он пожимает плечами.
— Когда я увидел, как армада проплывает мимо Масалыма, я подумал: «Они опустошили все верфи Орбилеска & Бали-Адро-Сити; должно быть, не осталось ни одного судна, чтобы присматривать за центром страны». Я был неправ. Такого рода вспышки вы видите только тогда, когда отплывает военный корабль. Часть флота все еще здесь. Мы будем в опасности, если они нас заметят.
— Мы летим под флагом Бали-Адро. Разве это не поможет?
Только до некоторой степени, ответил он. Когда у них заканчиваются враги, они стреляют друг в друга, таранят друг друга, сближаются, вступают в схватку & убивают. Эгуар дает им неописуемую силу, но это также делает их неистовыми & внушающими страх, почти бешеными.
— И бешеная собака, в конце концов, должна же кого-то кусать.
Он хороший парень, Ложкоух, но он никогда не поднимает мне настроение.
Так что мы бежим & бежим, часто оглядываясь назад. Леди Оггоск день за днем сидит на верхней палубе, как горгулья, & смотрит в направлении Песчаной Стены, которую, в большинстве случаев, можно увидеть только в подзорную трубу. Фелтруп, единственный из всех созданий Рин, начал болтать с ней & даже сидит у старой карги на коленях. Злобная Снирага, которая раньше убивала крыс десятками ради еды & удовольствия, воет & машет своим изуродованным хвостом, но не прикасается к нему. Когда ведьме нужна компания Фелтрупа, она посылает Снирагу повыть за дверью большой каюты, & кошка ведет Фелтрупа к ее двери, как телохранитель. Как-то раз мистер Теггац проводил их взглядом, хрустнул костяшками пальцев & загадочно пробормотал:
— Кошка забирает крысу, ха-ха-ха! Вполне достаточно, вполне достаточно. Кошка подчиняется приказам крысы? Все шиворот-навыворот. Это конец света.
Понедельник, 28 модобрина 941.
Если Теггац прав насчет приближения конца света, мы вполне можем оказаться последними, кто об этом узнает. Здесь нет никого & ничего. Мы могли бы уже быть в самом сердце Правящего Моря, если бы не краткие проблески Песчаной Стены & кроткие волны, не превышающие пятидесяти футов. Какой-то массив суши впереди, должно быть, укрощает их, если только все львы глубин не превратились в ягнят.