— Герцил, — спросил он, — Нилстоун в безопасности?
В ответ воин мрачно указал на небольшую горку камней, аккуратно сложенную у стены башни. Сквозь промежутки между камнями Пазел мог видеть Нилстоун, пожирающий свет, чернее-любой-черноты, и чувствовать прикосновение того глубокого, леденящего душу отвращения, которое всегда вызывала в нем эта реликвия.
— У нас есть один прочный мешок, в котором его можно унести, — сказал Герцил, — но сначала я заверну Камень в любую запасную ткань, какую мы сможем найти. Тогда никто не умрет от случайного прикосновения.
Рамачни кивнул.
— Мы покинем это место не раньше завтрашнего дня, — сказал он, — и, признаюсь вам, я не знаю, как это сделать. Идти пешком ужасно опасно: из кратера вообще мало выходов, и большинство существующих отверстий — это ловушки, предназначенные для того, чтобы заманить добычу на лесную подстилку и удержать ее там. Я надеялся, что река вынесет нас на свободу, потому что в какой-то момент она действительно вытекает из леса. Но на реке есть свои опасности, и она извивается, как змея; кроме того, у нас нет плота. Древесина великих деревьев настолько плотна, что тонет, как камень.
— На опушке леса есть молодые сосны, — сказал Кайер Виспек, указывая, — но их мало и они маленькие.
— Увы, есть еще одна неприятность, — сказал Рамачни. — Светлячки не могут с нами пойти.
Крики ужаса.
— Вы не можете говорить это всерьез! — сказал Большой Скип. — Снова отправиться вслепую в этот вонючий лес?
— Я не говорил вслепую, — сказал Рамачни, — только без светлячков. Они хрупкие создания, и я не могу требовать от них большего.
— Рамачни, — сказал Болуту, — вы можете ввести кого-нибудь в нухзат?
Лунджа бросила на него испуганный взгляд. Пазел тоже был поражен: нухзат был экстатическим сон-состоянием народа длому, и, когда он наступал, они проявляли всевозможные странности в поведении и способностях. Но нухзат стал чрезвычайно редким явлением — настолько редким, что большинство длому его боялись.
— Я это делал, — сказал Рамачни, — в далеком прошлом.
— Безумие, — сказала Лунджа.
— Или спасение, — сказал Болуту. — Сержант Лунджа, в Адском Лесу мы оба были в нухзате. Я слышал ваше пение и видел ваши глаза: они были черными, как полночь. Когда факел погас, я обнаружил, что нухзат дал мне что-то вроде обратного зрения. Это было страшно и сбивало с толку, но я мог различить очертания деревьев, грибов, людей. В крайнем случае, мы могли бы связать отряд веревкой, и мы с вами могли бы их возглавить.
— Только в том случае, если нухзат снова преподнесет вам точно такой же подарок, — сказал Рамачни, — а этого никто не может гарантировать. Есть причина, по которой сон-состояние никогда не использовалось в качестве инструмента воинов или атлетов, Болуту. Это по своей природе дикое состояние, своенравная грация. Оно раскрепощает, но не служит добровольно. — Он повернулся к Энсил и Майетт. — Жаль, что мы не поговорили до того, как вы полезли на руины. Немного выше, и вы, возможно, описали бы нам местность ниже по течению.
— Мы можем подняться снова, — сказала Энсил.
Майетт бросила на нее тяжелый взгляд: Говори за себя.
— Благородное предложение, — сказал Рамачни, — но давайте на время перестанем думать о нашем побеге. Время пришло: мы должны сжечь чародея.
Он кивнул на гигантский каменный куб примерно в двадцати ярдах от них: один из строительных камней разрушенной башни. В траве вокруг Пазел разглядел одну иссохшую руку, торчавшую из-за камня. Пальцы высохли и скручивались, как полоски пергамента. Рука, казалось, почти манила его.
— Арунис убит, — сказал Рамачни, — но его смерть открывает путь к опасностям, которых раньше не было. Начнем с того, что он, по-моему, использовал свое искусство, чтобы спрятаться от Макадры.
— Макадра! — воскликнула Лунджа. — Императорская волшебница? Какое отношение имеет к Арунису она?
— Она может выдавать себя за служанку вашего императора, — сказал Рамачни, — но эта волшебница давным-давно стала скорее тем кого охраняют, чем тем, кто охраняет. В любом случае, Макадра Хиндраскорм жаждет Нилстоуна так же сильно, как когда-либо Арунис, и будет искать его всеми своими силами. Хуже того, Макадра может использовать в своей охоте мощь целой империи. На самом деле она и есть Империя Бали Адро, по крайней мере, в том, что касается насилия и интриг. Нам повезло, что мы находимся так далеко от любого города или гарнизона. Но эта дикая местность не сможет долго нас защищать.