— Конечно нет! Она глубоко скрывается вместе со своими сторонниками. И их не так уж много. Силы Магада могли бы задуть ее, как спичку. На самом деле это самоубийство. То, что она выжила все эти годы, — треклятое чудо, но дальше этого никуда не пойдет. Нас просто слишком мало.
Исик изучал его. Затем он приподнялся на локте, стянул бинты с лица и пристально посмотрел в глаза коммодору.
— Пойдет, — сказал он. — Мы с тобой позаботимся об этом, когда Ее Величество призовет нас к выполнению задания. Это дойдет до Этерхорда, до Аметриновых Палат и до того кресла, которое принадлежит только нашей императрице.
Дарабик встретился с ним взглядом. Внезапно в них засиял неистовый восторг.
— Ты сумасшедший ублюдок, Эберзам.
— Ты даже не представляешь.
Дарабик быстро взглянул на световой люк.
— Я не могу остаться; выглядит достаточно странно, что я вообще пришел. — Он пристально посмотрел на Исика сверху вниз. — Ты потерял трех прекрасных женщин, Эберзам. Мне очень жаль.
Исик покачал головой.
— Только одну, только мою дорогую жену. Таша жива, Пурси. А Сирарис была предательницей. Именно Сандор Отт отправил ее в мой дом. Она отравляла меня в течение многих лет. — Исик заколебался. — Смерть-дымом.
— Лорд Рин наверху!
— Я победил наркотик. — Исик увидел сомнение на лице коммодора и быстро добавил: — Как Грегори убедил твоих людей позволить нам пройти? Кем, по его словам, я являюсь?
Рот Дарабика слегка скривился:
— Тем, кем ты должен был быть, Исик. Моим шурином. Только, судя по рассказу Грегори, ты смертельно ранен и отчаянно хочешь вернуться домой, в Толяссу, чтобы в последний раз увидеть мою сестру.
— Черт подери, кто из них отправился в Толяссу?
— Никто. Но я перестал рассказывать о своих сестрах много лет назад. Моряки перепутали все истории.
Мрачная попытка изобразить легкомыслие. Исик все равно улыбнулся, удивляясь, почему Дарабик так и не стал адмиралом. Этот человек обладал железной силой воли; его люди одновременно боялись и любили его, и это был идеал военно-морского флота. Он выиграл больше боев, чем лорд-адмирал, почти столько же, сколько сам Исик.
— Пурси, ты теряешь корабли. В чем причина этой деятельности?
— Причина? — В голосе Дарабика внезапно зазвучала горечь. — А она обязательно должна быть, Эберзам? Официальная причина — Император и лорд-адмирал решили, что должны знать, насколько серьезно настроены Черные Тряпки, собираются ли они удерживать залив Тол. Что ж, вот что и шокирует: сиззи действительно чертовски серьезны. Они бросят в бой блодмелы, они запустят волны кораблей с Джомма. Не обязательно быть таким старым пережитком, как я, чтобы об этом догадаться. Не обязательно лично участвовать в последней войне. Можно было бы поговорить со стариками в Этерхорде; нас здесь много. Я полагаю, можно было бы даже перейти улицу, от клуба к библиотеке, и прочитать какую-нибудь проклятую богами книгу. «Обзор Адмиралтейства» о последней войне, например. Или о той, что была до этой. Конечно, есть и другой способ, Исик — гораздо более грандиозный, гораздо более захватывающий. Можно швырнуть свою передовую эскадру во врага, как горсть грязи.
— А теперь тебе лучше говорить потише.
Смущенный, Дарабик взял себя в руки:
— Я слишком много себе позволяю, верно? Грамотность в военно-морском командовании. Нежелание, чтобы твоих парней разделали на орехи. Арквал олицетворяет нечто большее, чем кровожадность и просто жадность.
Вот почему он все еще коммодор, подумал Исик.
— Тебе объявят выговор, если до Этерхорда дойдет хоть слово. Позволить флибустьеру выйти из-под твоего контроля. Даже такому как Грегори Паткендл — широко-известному своим нейтралитетом.
— Я немного подумаю над этим, — сказал Дарабик, — после того, как спасу столько из своей эскадры, сколько смогу. — Он на мгновение застыл, пристально глядя на адмирала.
— Мы вытирали об них свои тарелки, ага?
— Об кого?
— О ту банду с Херликс-стрит.
Исик кивнул:
— Да, вытирали, коммодор. Мы заключили крепкий союз.
Дарабик сильно прижался лбом к лбу Исика:
— Боги небесные, позвольте тебе быть тем, кем ты кажешься. Пусть Маиса будет сильной и здоровой; пусть другие встанут на ее сторону. Потому что мы не можем долго оставаться в тени; рано или поздно они нас обнаружат. Мы и так зашли слишком далеко, Исик. Ты ведь знаешь это, так?
— О да, — сказал Исик, — мы объявили войну Тайному Кулаку.
Коммодор объявил их некомбатантами, направляющимися в Толяссу с миссией милосердия, и разведывательный бриг сопровождал их вдоль остальной линии. На протяжении десяти миль они плыли беспрепятственно, но на северном рубеже боя мзитрини открыли огонь с большой дистанции. Бриг прикрывал их и потерял из-за них мачту. Он замедлил ход, и, прежде чем Грегори успел снизить скорость, чтобы сравняться с ним, удачливое 32-фунтовое ядро проскочило по волнам, раскололо левый борт «Танцора» и насмерть придавило ее единственного смолбоя к грот-мачте. Исик только что сбросил свою маскировку и поднялся на верхнюю палубу, где обнаружил Грегори, стоящего на коленях со склоненной головой и окровавленным трупом юноши на руках.