— Они действительно люди, — сказала та, что его несла. — Это, конечно, доказывает, что они вышли из Реки? Кем еще они могут быть, как не потерпевшими кораблекрушение?
— С двумя длому в качестве попутчиков? — возразил другой. — И женщиной-икшель, и норкой?
— Все это очень странно, — согласилась селк, несущая Пазела. — Их раны тоже недавние, и это не дело рук хратмогов. А у этого мальчика под языком заклинание.
— У девушки рана другого рода, Нолсиндар. Можешь ли ты ее чувствовать? Перелом, разбитая душа.
— Я не прикасалась к ней, — сказала первая женщина-селк. — Но самый маленький — он серьезно болен разум-чумой. Бедный мальчик! Интересно, знает ли он.
— Интересно, есть ли чума у других? А как насчет того свертка, который высокий так боится потерять? Нет, они не просто потерпевшие кораблекрушение. Что-то в них меня беспокоит.
Пазел кашлянул. Селк оглянулась через плечо. Переключившись на имперский общий, она спросила:
— Как у тебя дела, друг-человек?
— Со мной все в порядке, — сказал Пазел. — Я могу идти пешком.
Селк осторожно поставила его на ноги.
— Тогда пройди этот последний отрезок, — сказала она, — но расскажи моим братьям и сестрам, что Нолсиндар несла тебя, иначе они сочтут меня ленивой.
Ее голос звучал молодо, но Пазел знал, что впечатлениям доверять нельзя. Голос Киришгана тоже звучал молодо — хотя он помнил времена, предшествовавшие основанию самого Бали Адро. Пазел посмотрел вверх и вниз по тропе:
— Таша — та девушка, которую ты видела, — что с ней произошло?
— Золотоволосая жива и здорова, — ответила селк, которая его несла. — И для тебя гораздо дороже золота, судя по тому, как часто ты произносил ее имя.
— А остальные?
— Они ждут тебя. Идем, мы почти на месте.
Как только Пазел начал подниматься, он почувствовал слабость в ноге. Боль, которую ослабило заклинание Рамачни, возвращалась, выползая наружу из раны. Бродить по этому туманному острову было неразумно. Но вскоре склон стал пологим, деревья — выше и дальше друг от друга. До него донеслись голоса: голоса его друзей. Пазел почти перешел на бег. Там сидела вся его компания, за исключением Таши и Рамачни, а также много селков. Они пили из маленьких серебряных чашечек среди развалин какого-то древнего сооружения, ныне заросшего деревьями. Первым Пазела увидел Большой Скип:
— Вот он, мальчик, который никогда не тонет!
Все они тепло поприветствовали его — и даже Дасту неуверенно ему улыбнулся. Но Нипс с тревогой смотрел вниз по тропе.
— Где она, приятель? — спросил он. — Как ты мог оставить ее там?
Прежде чем Пазел успел ответить, из глубины деревьев донесся голос селка.
— Терпение, мистер Ундрабаст, — сказал он. — Она будет здесь, как я и обещал. Она всего лишь сделала своего рода... экскурс.
Говоривший селк подошел ближе. Он не был самым высоким в группе, но в его голосе слышалась твердость, а в движениях — плавная легкость, которая наводила на мысль о большой силе. Какое-то мгновение он смотрел на Пазела —молча, но с живой теплотой.
— Ты боец, с которым нужно считаться, — сказал он, — даже безоружный и тонущий. Я видел девять тысяч лет кровопролития, увы. Но я никогда не видел, чтобы человек откусил ухо хратмогу.
Остальные повернулись и уставились на Пазела.
— Ты сделал... что? — спросил Нипс.
Пазел кивнул, ощупывая свою челюсть.
— В этом путешествии он подвергся жестокому испытанию, — сказал Герцил. — Как и все мы.
— Мало кто легко проходит этим путем, — ответил селк. — Но куда делся ваш хорек? Он что, убежал?
— Это существо — норка, — сказал Герцил.
Пазел озадаченно посмотрел на него. Существо? Затем Кайер Виспек, стоявший рядом с Пазелом, незаметно сжал его руку. Внезапно Пазел понял: Рамачни не представился. Маг притворился талисманом, обычным животным, идущим по пятам за ними. Пазел внезапно насторожился. Неужели селки все-таки им чем-то угрожают?
— Это существо не совсем ручное, — сказал Болуту, — но далеко от нас оно не уйдет.
Предводитель селков улыбнулся.
— Ну, — сказал он, — вот ваш товарищ, который действительно заблудился, хотя я сомневаюсь, что это повторится.
Он хлопнул в ладоши, и из толпы селков выбежала собака. Путешественники вскрикнули от изумленной радости: это была та самая белая охотничья собака, которая отправилась с ними из Масалыма, одна из трех, последовавших за ними в Адский Лес. Лунджа упала на колени и обняла животное: Пазел никогда не видел стойкого воина такой близкой к слезам. Жители Бали Адро и их собаки, подумал он, но и у него самого в горле встал комок. Он наклонился, и пес лизнул его руку. Животное последовало за ним и Ташей к берегу реки, где они впервые занялись любовью.