— Прекрасно понимаю вас, — кивнул мистер Ву.
Глава пятнадцатая
— Очень сожалею, но это невозможно! — говорила старшая медсестра. — Переливание крови заняло больше времени, чем предполагалось, и пулю извлекут не раньше полудня, как я только что сказала этому господину…
Малез, покосившись, увидел высокого и худого мужчину, который неторопливо удалялся по коридору, и спину которого он узнал бы из тысячи других спин. Ближе к повороту комиссар нагнал его.
— Мистер Зецкой? Никогда бы не подумал, что вы способны заинтересоваться состоянием здоровья месье Венса!
— Правда, комиссар? — Художник достал из кармана золотой портсигар, открыл его и протянул собеседнику. — Вы даже представить себе не можете, скольким на свете я интересуюсь! Сигаретку?
— Спасибо, нет. Ну, и с каких же пор вы с ним знакомы?
— С кем знаком?
— С Воробейчиком.
— А я с ним и не знаком. — Зецкой, щелкнув крышкой, закрыл портсигар. — Этот поступок был мне продиктован чувством… как бы это сказать получше? Чистейшим чувством солидарности человека с человеком! О!
— Мгм, понятно, — проворчал Малез. — Ну, и чего же вы опасаетесь? Что он не сможет говорить?
— Что вы, что вы, комиссар! Совсем наоборот! Скажу вам совершенно откровенно: именно на это я и надеюсь… Случается, что эфирное обезболивание производит такой же наркотический эффект, как пентотал. И при пробуждении месье Венс может невольно выдать какие-то свои секреты. Вот мне и хотелось бы находиться в этот момент поблизости.
— Что же вы хотите узнать?
— Ну, например… Например, кто такой Зеленый Дракон.
— Значит, вам известно, что существует Зеленый Дракон?
— А разве не существует? Больше того — разве вы не подозреваете, что это я?
— Если бы совесть у вас была чиста, вам было бы совершенно все равно, кто он такой!
— У меня есть странная привычка: самому улаживать свои дела. К тому же, не скрою, мне было бы приятно принести вам его голову на серебряном блюде и вернуть себе таким образом ваше уважение…
— Никого, кроме меня, в палате при пробуждении месье Венса не будет, — решительно заявил комиссар. — Где вы были и что делали в ночь с 12-го на 13-е?
— Честно говоря, я ожидал этого вопроса раньше, комиссар! Я был там, где бываю каждую ночь. Около одиннадцати — в одном из кабаре, к полуночи перебираюсь в игорный дом в Чапее, к часу в другой. Где-то послушаю певичку, где-то сыграю в покер, где-то в очко… — Зецкой достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. — Вот, держите! Здесь вы найдете перечень всех мест, где я побывал — я не забыл указать ни того, в котором часу там появился, ни когда оттуда ушел. Кроме того, не забыл привести и список свидетелей, которые могут подтвердить, где и когда я был… Понимаете, какое-то шестое чувство вовремя подсказало мне, что эта ночь будет не такой, как другие!
Малез был в бешенстве, но старался сдерживаться.
— Спасибо, — сухо проговорил он. — Кажется, вы пишете портрет миссис Абоди?
— Да, пишу. Сеансы с пяти до семи.
— Абоди в курсе?
— Наверное, да.
— И он не возражал против этого?
— Понятия не имею. Я никогда не интересуюсь мнением мужей моих моделей.
— Что вы о нем думаете?
— Я мало его знаю. Вроде бы, он меня не любил. Так я слышал, по крайней мере.
— Не приходили ли вам в голову опасения, что в один прекрасный день он явится в вашу мастерскую и устроит там погром?
— Нет. Я думаю, сначала он сорвал бы зло на своей жене.
— Понятно. Кстати, куда вы дели вашу служанку? Как ее там? Ирис? Мак?
— Лотос?
— Точно, Лотос. Я приходил к вам и вчера, и сегодня, но сколько ни звонил в дверь, никто не отозвался.
Зецкой щелчком отшвырнул в угол недокуренную сигарету.
— Лотос у себя дома, с семьей. По крайней мере, мне так кажется. Оплаченный отпуск, — добавил он доверительно. — Что еще я могу сделать для вас, комиссар?
— Ничего, — проворчал Малез. — Надеюсь, ваше алиби подтвердится.
— Будьте уверены, — чуть ли не с радостью отозвался Зецкой. — Я всегда стараюсь позаботиться о том, чтобы у меня были свидетели получше в нужный момент и в нужном месте.
Глава шестнадцатая
— Должен ли я прийти к заключению, мистер Матриш, что вам ничего не было известно о существовании писем с угрозами, адресованных господину Абоди?
— Понятно, я ничего не знал, а то бы…
— Если бы знали, то не выбрали бы ночь именно с 12-го на 13-е, чтобы уничтожить доказательства совершенной вами растраты?
— Я вовсе не это хотел сказать!
— Злая собака рано или поздно нападет на своего хозяина и укусит его. Так и ложь… — вздохнул мистер Ву. — А великий Конфуций говорил: «Небеса, в конце концов, откроют то, что человек старается скрыть…»
Матриш ухмыльнулся.
— На что вы рассчитываете? Думаете, я куплюсь на вашу вежливость?
— Да, мы вежливая нация, — признал мистер Ву. — Поэтому, когда я дам Вангу указание ударить вас прикладом ружья, я сначала попрошу вас не считать меня слишком суровым, к тому же и Ванг сделает свое дело без излишней жестокости.
Матриш побагровел от ярости.
— Проклятые китаезы! Вы что — хотите сказать, будто осмелитесь приказать одной из ваших мерзких макак поднять руку на белого человека?
— Нет, мистер Матриш, не руку, всего только приклад ружья, — весьма учтиво объяснил мистер Ву. — Исполняя эту неприятную обязанность, мы оба будем испытывать смущение, но возможность сэкономить время и — в связи с этим обстоятельством — государственные средства, позволит нам меньше страдать от угрызений совести.
— Браво! — воскликнул только что вошедший Малез. — Месье Венс, кажется, спасен! И, если даже нам самим не удастся разгадать этот ребус, теперь можно надеяться, что после пробуждения он даст нам ключ к решению… Послушайте, мистер Ву, вы никогда не отдыхаете?
— Мудрый человек сажает фиговое дерево, прежде чем устроиться отдохнуть в тени его листвы. Так говорил Лао-Цзы, — с извиняющимся видом заметил китаец.
Малез, не поморщившись, выслушал очередную цитату.
— Ну, так как же, Молчун? Разродишься, наконец?
Матриш пожал массивными плечами и наклонил голову, царапая ногтем пятно на коленке, которое никак не поддавалось.
— Должен ли я прийти к заключению, господин комиссар, что вы вынуждаете меня признаться в преступлении, коего я не совершал? — ехидно спросил он, пародируя китайского полицейского. — В таком случае придется напомнить вам две вещи: во-первых, я провел всю ночь с 12-го на 13-е в собственной постели, причем один, — вот вам доказательство того, что я, по крайней мере, не старался обеспечить себе алиби; во-вторых, должно быть, вас ведет по ложному следу мое сходство с каким-либо иным субъектом. Да, и кстати, — мое слово стоит вашего!
— Заткнись! — злобно прошипел Малез.
— А еще добавлю, что вы не сможете возбудить дело о якобы совершенной мной растрате, потому что для этого нет никаких оснований: Абоди не подавал иск.
Малез взбесился еще больше.
— Конечно, он не подал иск, просто не успел: ты не оставил ему времени, отправил его на тот свет, прежде чем он это сделал!
Матриш покачал своей огромной головой.
— Абоди так и так никогда не стал бы возбуждать дела о растрате.
— Почему? Вы что — молочные братья?
— Нет, но он подторговывал опиумом… и был уверен, что я об этом знаю…
— Спасибо за наводку. Что же до прямого шантажа Абоди, я думаю, ты никогда бы не пошел на такой риск: Абоди был хитрым, жестоким и слишком неуступчивым для тебя человеком, а мне почему-то кажется, что тебе хотелось бы умереть в свое время и своей смертью. Кроме того, если б ты и впрямь решил шантажировать патрона, то вряд ли стал бы запускать лапы в кассу. Вот только, знаешь, даже и тех мелких изъятий, которые ты себе позволил, Абоди тебе не простил бы. И вообще, на мой взгляд, Абоди был из тех, кто никому ничего никогда не прощает. Вот и получилось: либо его шкура, либо твоя! Должно быть, ты прослышал о Зеленом Драконе и увидел тут уникальную возможность свалить собственное преступление на кого-то другого. Ну, и не упустил этой возможности…