Довольный этими мыслями, я направился к своему мотоциклу, решив предоставить этой ягодке возможность созреть. Но приятное предвкушение было вдруг испорчено хорошо знакомым голосом:
— Вот ты где! А я тебя ищу.
И — нет, это был даже не папаша, который после вчерашнего вполне мог возжелать промыть мне мозги. Но, к счастью, давно понял, что это бесполезно. А в его версии — даже безнадежно.
— Малыш Никки, — улыбнулся я, оборачиваясь к нему со шлемом в руках, который как раз собирался надеть. — А что же ты не на работе? Папочкина фирма погибнет без твоего трудоголизма!
На губах брата зазмеилась ответная усмешка. Та самая, что предназначалась мне одному — тому, при ком не было смысла носить маску идеального красавчика.
— Я решил уделить побольше времени семье, — ответил он, скользя по мне взглядом, как змея, готовящаяся напасть.
— Похвально, — спокойно пожал я плечами и запрыгнул на мотоцикл. — Ну, до встречи.
— Подожди!
Его пальцы впились в мое плечо и все тот же фальшиво-задушевный голос проговорил:
— Ты ведь тоже часть семьи, Алекс. И я хочу пригласить тебя сегодня поужинать с нами. Заказ столика за мной.
— О Боже, ты приглашаешь меня на свидание! — захлопал я ресницами в ответ. — А цветы подаришь? А до дома потом проводишь?
Лицо брата снова обрело прежнее выражение раздражительности, с которым он обычно на меня и взирал, как на лишний элемент в своей прекрасной жизни.
— Кончай придуриваться! — огрызнулся Ник. — Сегодня в семь, в «Амальфи».
Я только хмыкнул в ответ и, натянув шлем, сорвался с места, предоставляя ему гадать — соизволю я принять это чудное приглашение или нет.
Но я, конечно, пришел. Просто для того, чтобы узнать — что же задумал этот змей? И потому что чувствовал — без Миры здесь точно не обойдется.
Так и оказалось. За столиком, куда меня провели, были только Ник и его жена. При виде меня глаза Миры удивленно расширились и она тут же отвела взгляд. Понимающе усмехнувшись, я устроился напротив и, кинув взгляд на брата, насмешливо поинтересовался:
— Ну, зачем звал?
Братец озабоченно нахмурился:
— А ты что, один? Я думал устроим двойное свидание.
И с этими словами он порывисто прижал к себе Миру, приникнув так тесно, что разве что ухо ее не засосал в свой рот полностью.
Я расхохотался. Все ясно. Дорогой братец желает играть со мной в мои любимые игры и на моем же поле. Прекрасно.
— Осторожнее, малыш Никки, — заметил я насмешливо. — Еще немного и ты откусишь жене ухо. Раз ты так голоден, давай просто сделаем заказ. Потому что, скажу тебе по секрету, женщины гораздо красивее, когда у них оба уха на месте.
Мира мгновенно покраснела, Ник едва не заскрежетал зубами, но в итоге, осклабившись, сказал:
— Прекрасная идея!
И, когда по его знаку к нам подошел официант, продиктовал свой весьма «оригинальный» заказ:
— Нам с женой ризотто с морепродуктами на двоих.
Он особенно выделил слова «жена» и «на двоих».
— Ах да, и еще бутылку белого, — добавил Ник, глядя на меня с вызовом.
— Мне Карбонару, — ограничился я краткой фразой, не спуская глаз с брата. Он действительно считал, что может меня переиграть? Не переставая усмехаться, я заметил, когда официант отошел от столика:
— Аккуратнее с алкоголем, малыш Никки. Ты от него становишься такой забывчивый. Даже приходится прикрывать твои грешки, что мне, впрочем, только в радость.
Я кинул короткий взгляд на Миру, которая сидела молча, уперев взгляд в скатерть, и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Бедная девочка! Понимала ли она, что стала безвольным оружием в руках своего ненаглядного муженька? Как, впрочем, и в моих.
— Я голоден, как зверь, — заявил, тем временем, братец. — Семейная жизнь требует столько сил! Особенно по ночам, правда, дорогая? — промурлыкал Ник, снова попытавшись засосать часть головы Миры, но она вдруг увернулась.
Я же откровенно заржал:
— Ну что же ты, малыш Никки? Если не хватает силенок на жену, сходи к доктору, может, он выпишет тебе чудодейственные таблеточки.
— В этом нет нужды! — прорычал Ник. — У нас с Мирой в постели настоящий пожар!
— Смотрите дом не спалите, — хохотнул я. — Папочка этого просто не переживет.
Хотя, честно говоря, хотелось съездить брату по морде. И не только потому, что я понимал — всем этим спектаклем он хочет меня достать. Прощупывает, насколько меня задевает то, что Мира ему принадлежит. Ищет уязвимую точку, чтобы потом надавить на нее побольнее. Вот только при этом он не думал, как чувствует себя его жена. И не просто не думал — ему явно было на это попросту плевать.
— Извините, я ненадолго, — тихо проговорила Мира, поднимаясь из-за стола.
Ник едва обратил на нее внимание. Он прожигал взглядом меня и, когда Мира отошла, заявил:
— Она никогда тебе не достанется.
— А зачем она мне? — передернул я плечами. — Самые сливки я уже снял, малыш Никки. Первым.
Брат дернулся, словно хотел вскочить и наброситься на меня, но я его опередил. Поднявшись, сказал:
— Пойду тоже попудрю себе всякое.
И направился прямиком в женский туалет.
Выяснить, в какой из двух кабинок была Мира, не составило особого труда. Ее выдавали ярко-красные туфли и… сдержанные всхлипы, которые она явно пыталась подавить, но не могла.
— Открой, — потребовал я негромко, сделав предупредительный стук в дверь кабинки.
Всхлипы резко прекратились и через несколько секунд промедления, показавшихся вечностью, дверь все же распахнулась.
— Что ты… — начала было она, но я быстро втолкнул ее обратно и закрыл дверь.
Вгляделся во влажные от слез глаза и отчеканил:
— Забирай отсюда своего прекрасного муженька и уезжайте немедленно. Иначе скоро он недосчитается передних зубов, а ты — нервов. А восстанавливать зубы очень дорого, скажу я тебе, а нервы и вовсе невозможно.
— Что происходит? — спросила она вместо ответа. — Что все это значит?
Я внимательно вгляделся в ее лицо и покачал головой:
— Тебе нужно спрашивать об этом не у меня. А у того, кому ты так беззаветно веришь, дорогая.
Ее рот приоткрылся и она нервно облизала языком нижнюю губу. И этого маленького жеста хватило, чтобы произошел тот самый взрыв. Я запустил руку в ее волосы и, потянув, заставил запрокинуть голову, как это было уже однажды. Ее рот приоткрылся еще шире и я тут же овладел им, приняв это за приглашение. Запустил язык во влажные глубины и, подхватив Миру, усадил ее на бачок унитаза.
Я буквально пожирал губами ее губы, и — черт бы все побрал, если это было не так! — она также дико отвечала мне! Обхватила меня ногами, словно ее тело зажило собственной жизнью, словно подчинялось больше не ей, а тому безумию, что кипело между нами. Я порывисто задрал на ней юбку, пробираясь туда, где вся она напряглась в ожидании ласки, но, едва с моим прикосновением из ее горла вырвался стон, как я немыслимым усилием воли отступил.
Она смотрела на меня испуганно, словно только что поняла, что едва не сделала. Я стоял, тяжело дыша, опираясь дрожащими руками на бачок и не понимал… Не понимал, что мне помешало на этот раз. Практически сам себе не верил, когда услышал собственные слова, которые цедил сквозь зубы:
— Уходи! Сейчас же! Пока не случилось то, о чем ты пожалеешь и о чем никогда не пожалею я. Потому что я, как ты помнишь, — осклабился в хищной улыбке из последних сил, — та еще бессовестная сволочь.
Одернув юбку, она тут же оказалась на ногах и стремительно выскочила наружу. Я же остался на месте, давая ей время увести своего драгоценного муженька куда подальше. Целым и невредимым.