— Я знаю… — материнская рука, дрожа, приблизилась к моему лицу. Погладила по щеке той запоздалой лаской, которую я ждал все свое детство. И от которой панцирь, в который себя заковал, добровольно треснул.
— Иди домой, мама, — севшим голосом сказал я. — Мне нужно ехать.
— Я еще хотела тебе сказать… я решила с ним развестись.
Я вздернул бровь — не издевательски, не удивленно, скорее холодно-учтиво:
— Весьма своевременное решение.
— Я многое переоценила там, в больнице…
В голове шевельнулось слабое воспоминание — теплый дождь, текущий по моему лицу. Неужели впервые за всю жизнь мать была рядом?
— Что ж, возможно и стоило загреметь в больничку ради того, чтобы ты надо мной поплакала, — усмехнулся я, но совершенно беззлобно.
— Алекс! — воскликнула мать, но без того осуждения, что обычно звучало в ее голосе, когда она обращалась ко мне. Словно одним этим именем корила себя за то, что вообще меня родила. Но в этот раз все было иначе. Настолько непривычно, что казалось, будто мир встал с ног на голову.
— Пошли, подкину тебя до дома, — подытожил я, отмахиваясь от накатившей неожиданно тревоги.
Я с облегчением оторвался от ноутбука, за которым пытался работать, когда из прихожей донесся звук ключа, поворачивающегося в замке, а следом — уже столь хорошо знакомые шаги.
Поднявшись на ноги, я направился к источнику шума. Прислонившись к стене, некоторое время исподтишка наблюдал, как Мира снимает с себя верхнюю одежду, и едва она с этим покончила, шутливо-капризным тоном заявил:
— Эй, а дальше? Я надеялся на продолжение стриптиза.
Она вздрогнула, испуганно вскинув голову и выражение ее лица мне совершенно не понравилось. Она боялась. Но чего или кого? Неужели меня?
— Что ты тут делаешь? — выдохнула Мира, быстро придя в себя.
— Жду тебя, — ответил уже серьезно. — Что случилось?
Она прошла мимо меня в гостиную, обдав ароматом своих духов. И я потянулся за этим шлейфом, как примагниченный.
— С чего ты взял, что что-то случилось? — поинтересовалась Мира, устроившись на диване.
— Вижу по твоему лицу, — откликнулся коротко, присаживаясь перед ней на колени. — Итак?
— Ник знает о ребенке, — выдохнула она, заламывая руки.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы с этим свыкнуться. Странное ощущение — будто что-то грязное и липкое коснулось того мирка, куда до этого доступ был только двоим.
— Он все равно когда-нибудь узнал бы, — заметил я отстраненно. — Другой вопрос — почему ты хотела от него это скрыть?
— Потому что я не знаю, кто он! — вырвалось у нее. — И на что способен…
— Я тебе скажу, на что, — пожал я плечами. — Он способен только гадить исподтишка. Как трусливое насекомое.
Следующая мысль заставила меня насторожиться. Нахмурившись, я спросил:
— А кто ему вообще сказал?
— Наташа, — сглотнула Мира, отводя глаза. — Нечаянно… наверно.
Я внимательно посмотрел на нее, потом осторожно заметил:
— Я ни на что не намекаю, но все же… будь с ней поаккуратнее, ладно?
Она неуверенно кивнула. А потом подняла на меня взгляд и я мгновенно погрузился в глубину ее глаз. Следующие слова вырвались сами собой:
— Я никому не позволю тебе навредить. Веришь?
Сердце подскочило к горлу, когда услышал в ответ простое:
— Да.
Господи, всего две буквы — а у меня внутри все перевернулось. Я смотрел на нее еще некоторое время, словно впитывал в себя ее образ, пытаясь запечатать внутри то невысказанное чувство, что сейчас стояло между нами… потом поднялся на ноги и сказал:
- Ты явно устала. Я приготовлю что-нибудь на ужин, а ты отдыхай.
Мира посмотрела на меня с удивлением:
— Ты умеешь готовить?
— Ну, я уже большой мальчик, — хмыкнул в ответ, направляясь на кухню. — Желание не умереть с голоду кое-чему учит.
Некоторое время спустя Мира подошла ко мне. С любопытством заглянула в миску, в которой я мешал тесто.
— Блинчики? — изумилась она.
— Твое удивление мне льстит, — усмехнулся в ответ. А в следующее мгновение у меня перехватило дыхание, потому что Мира макнула палец в смесь и задумчиво облизнула с самым невинным видом.
— Я бы добавила еще сахара.
— Сделай так еще раз, — хрипло потребовал, глядя на нее в упор.
В ее глазах вспыхнул огонек. Она послушно макнула палец в смесь и хотела поднести к губам, но я перехватил ее руку. Наклонился, пробуя языком на вкус, не отрывая при этом взгляда от ее лица.
— А по-моему и так очень… сладко, — вынес свой вердикт, втянув ее палец глубже в рот.
Она ахнула и я, поспешно отставив миску, поймал ее губы своими губами. Черт возьми! Даже зная, что Ник касался ее, я сам не стал желать Миру меньше ни на йоту. Даже напротив — желание затереть его следы на ее теле прошило меня всего насквозь. Я прежде и не думал, что могу быть настолько одержим какой-либо женщиной!
Подхватив Миру на руки, я усадил ее на кухонный стол и, опрокинув на спину, навис сверху. Она смотрела на меня из-под полузакрытых, нетерпеливо подрагивающих ресниц, и во рту пересыхало от зрелища того, как вздымается ее грудная клетка.
Сцепив пальцами одной руки ее запястья над головой, второй я задрал на ней футболку. Она вздрогнула, когда мои губы коснулись того места, где их ждали. Мира выгнулась мне навстречу, подаваясь ближе к моему рту и обхватывая меня ногами. И я понял — она испытывает то же нетерпение, что и я. Ту же потребность оказаться ближе.
И весь мир растворился в ее нетерпеливых всхлипах, а затем взорвался вместе с протяжным вскриком. Я притянул ее к себе, ловя этот крик в поцелуе и, когда все закончилось, уткнулся губами в ее растрепавшиеся волосы и с хрипотцой в насмешливом голосе заметил:
— Кажется, это уже становится у нас традицией…
Часть 30. Мира
Насколько же сладостным было погружение в водоворот удовольствия, поделенного на двоих с Сашей! Мне казалось, что я уже ощущала все это и совсем не в первую нашу ночь. То, как он меня касался, зная, где именно провести пальцами и губами, чтобы я получила такое наслаждение, от которого голова шла кругом.
Ну не могли же оба брата быть настолько непохожими в жизни и идентичными в ласках? Этот вопрос не покидал меня на протяжении всего того времени, когда Саша творил со мной какие-то совершенно неземные вещи… Но он ничуть не омрачал удовольствие. Напротив, как будто понуждал меня забыть ночь с Никитой, замещая ее мыслями только об одном мужчине.
— Что ты сказал? — не сразу поняла я, чуть отстраняясь.
Саша невесомо провел губами по моей ключице и, отойдя, пожал плечами и принялся приводить в порядок свою одежду.
— Я сказал, что это уже становится у нас традицией.
Я спустилась на пол, тоже следуя примеру Алекса. В голове не укладывалось то, что он произнес. Ведь в ту ночь на кухне со мной был муж, а вовсе не Саша. Или..?
— Что-то не так? — не без тревоги в голосе задал вопрос Алекс, когда я уже было собралась поднять ту тему, которая, как я уже знала, приносила Саше только неприятные ощущения.
— Все так, — ответила, улыбнувшись. — Просто не совсем понимаю, о чем ты. И что за традиции.
Устроившись за столом, я взглянула на Алекса, ища ответы на свои вопросы. Сначала на его лице появилось задумчивое выражение, как будто он решал сам с собой, стоит ли мне рассказывать то, чего я не знаю. Затем оно сменилось решимостью.
— Дело в том, что… — Саша устроился напротив и, внимательно посмотрев на меня, сказал: — Дело в том, что мы с тобой были вместе не только в первую брачную ночь. Тогда на кухне ты тоже была со мной.