**) Марко-Вовчок, псевдоним писательницы Марии Александровны Маркович (1834—1907). Первые её вещи вышли на украинском языке («Народняи оповедания Марко-Вовчка», 1857 г.). Рассказы имели очень большой успех, тем более что они переведены были на русский язык Тургеневым.
***) Салиас Евгений Андреевич (1840—1908), сын графини Салиас, известный писатель, автор популярного в своё время исторического романа «Пугачёвцы». Герцен и Огарёв состояли с ним в переписке. И по-видимому, принимал в эти годы (1863—1864) довольно деятельное участие в политической движении эмиграции (см. Герцен, том XVI, стр. 68, том XVII, стр. 393
****) Лугинин Владимир Фёдорович (1834—1911 г.) известный революционер.
партии консер[вативная] в Англии, во Франции, но не было примера, чтоб консер[вативная] партия стояла за кнут, как у нас; напротив, она иногда либеральней и гуманней революционных».
Она разорвала знакомство с Тур[геневым] за то, что он написал письмо госуд[арю], в кот[ором] говорил, что разорвал из уважения к нему все связи с друзьями своей юности. *)
К Маркович я пришла без всяких рекомендаций. Она приняла меня радушно и просто, сказала, что слышала обо мне, хотела сама придти ко мне, да не знала адреса. На несколько минут она очаровала меня. Она предложила мне чаю, от которого я не отказалась потому, что испытывала страшную жажду. Потом скоро сообразила, что нужно было отказаться; её любезность показалась мне манерой русской барыни, готовой всякого принять, напоить и накормить. Поговорив со мной, она меня просила (бог знает для какой цели) подождать, пока напишет письмо, потом понесла его на почту и опять попросила подождать, но я отправилась вместе с ней домой. Погода была хорошая, М-ме Мар[кович] пошла проводить меня до омнибуса… Дорогой мы о многом говорили: о Гер[цене], о том, что она пишет и что я пишу и писала. Она больше о том, как платят в журналах, покупала ли я себе летние платья, и почём, и какие.
Вообще я заметила в ней какую-то холодность, осторожность, она как-то всматривается в людей. Видно, что это женщина рассудительная, хладнокровная, увлекаться она не будет. Гр[афиня] сказала, что эта женщина тонкая, но вначале я нашла её не такой, по
крайней мере со мной. Гр[афиня] согласна со мной, что это она холодная. Я невольно сравнивала двух женщин. Я думала, что с Мар[кович] я бы не заплакала, а вышло иначе: через день я пошла к ней по её приглашению в назначенные часы, она мне обещала к этому времени приготовить те из своих сочинений, которые я не читала.
Дорогой, проходя через узкий переулок, я встретила женщину довольно молодую, очень бедно, но чисто одетую, которая плакала. Она робко подошла ко мне. Я думала, что она хочет спросить у меня какую-нибудь улицу. «Дайте мне пожалуйста 2 су, – сказала она, – я ничего не ела». Её очень порядочный и грустно покорный вид поразил меня. Я дала ей 1 франк, единственную бывшую у меня мелкую монету. Она поблагодарила и пошла прочь. Я пошла было своей дорогой, но эта встреча произвела на меня сильное впечатление; я подумала, не могу ли чем помочь этой женщине. Я вернулась и догнала её. «Послушайте, сказала я ей, – может быть, я могу вам быть чем-нибудь полезна. Вы, верно, были больны или с вами случилось какое несчастие. Если вы умеете работать, может быть, я вам достану работу. Приходите ко мне». Я хотела записать свой адрес, но не нашла карандаша. Она мне сказала, что не может запомнить наизусть адреса и предложила зайти в лавку за карандашом. Я записала ей адрес и спросила лавочника, сколько должна заплатить за употребление карандаша. Сказали – ничего. Я поблагодарила и пошла. Я очень торопилась. «Я вас никогда не забуду», – с чувством сказала бедная женщина, прощаясь со мной. Мар[кович] я не застала дома.
Мать её предложила мне подождать, сказав, что дочь уехала к Тур[геневу], и старалась дать мне почувствовать, что вчера Тур[генев] ждал её дочь целых два часа и все-таки уехал, не дождавшись. Ещё она сказала, что придёт сегодня жена художника Якоби, хорошенькая, молоденькая, а главное хорошая, по её словам, женщина. Действительно, скоро пришла хорошенькая женщина. Я догадалась, что это Якоби. Мы разговорились.
*) «Тургенев разорвал все связи с друзьями своей юности» – подразумевается письмо Тургенева к Александру II по поводу того, что III отделение в начале 63 г. требовало его в Россию; Тургенев просил государя велеть выслать ему допросные пункты, на которые он мог бы отвечать заочно. Сенат выслал ему допросные пункты, среди них были пункты, специально касавшиеся его отношения к Герцену.