Сын смотрел на тарелку с явным подозрением.
— Китайский салат? Похоже на блевотину!
Сисси неестественно рассмеялась, опасаясь, что Арон выведет Брайана из себя. Это было двадцатое сентября, и она устроила «семейный» ужин, пытаясь примирить за столом Арона и Брайана. Ей хотелось создать теплую домашнюю атмосферу, возможность найти всем троим общий язык.
Но ничего подобного не происходило. Контакт не состоялся. Арон по-прежнему агрессивно поглядывал на Брайана, ему был ненавистен этот человек, пожелавший, видите ли, жениться на его матери. Он все так же принимал в штыки все, что исходило от Брайана.
— Ешь свой салат! — не выдержал Брайан.
— У меня от него начнется рвота или заворот кишок, — упорствовал Арон.
— А у нас от тебя!..
— Эй, вы, оба! — примирительно крикнула Сисси. — В конце концов, мы же собрались не ради этого салата! Я уже жалею, что купила его. Что же делать, опыт не удался... Ар, расскажи нам лучше, как у тебя дела в школе. Ты мне говорил, что вы придумали какой-то проект...
— Ерунда все это! — пробурчал Арон, сползая со стула.
— Как я поняла, вы решили вылепить какую-то скульптуру?
— Да-а-а...
— Какую скульптуру?
— Да так, дерьмовую...
Сисси начала раздражаться. Обычно Арон следил за своей речью в доме и тем более не имел привычки сползать под стол.
— Так что же это будет? Животное? Дракон?
Она знала, что сын любит рисовать драконов. Дракончиками были разрисованы все его школьные тетради. Арон уговорил мать купить ему ремень с драконом на пряжке.
В его глазах промелькнула заинтересованность, но она тут же сменилась полным безразличием. Он снова сполз со стула.
— Арон! — сорвался Брайан. — С меня хватит! Мать задала тебе вопрос. Ты слышал?
Мальчик вернулся в сидячее положение.
— Хайль Гитлер! — кривлялся он. — Послушайте, мистер Уайт, мы всего лишь говорили о моих занятиях в худклассе. Это не конец мира или что-нибудь вроде того... Какое вам до этого дело?!
— Арон! — резко пресекла его мать.
— У меня нет никакого желания говорить с вами о том, чем я занимаюсь. Я не хочу сидеть с вами за столом, есть это дерьмо и выслушивать идиотские вопросы или отчитываться перед вами...
— Арон, заткнись! — Сисси не на шутку рассердилась. — Прекрати так с нами разговаривать и извинись перед Брайаном! Прямо сейчас!
Арон с обидой уставился на мать, глаза его заблестели от набежавших слез.
— Я не хочу перед ним извиняться! Он все время третирует меня, как Гитлер. И ведет себя так, будто я какой-нибудь ублюдок! Я...
— Все! Достаточно! — вышла из себя Сисси. — У нас нет никакого желания выслушивать весь этот бред. Никто тебя не третирует! Отправляйся к себе в комнату и займись уроками. Перед сном я приду проверить, что ты сделал.
Арон соскочил со стула и опрометью кинулся из гостиной, уязвленный, обиженный, с покрасневшим лицом и мокрыми глазами.
Сисси даже подпрыгнула, услышав, как сын со злостью хлопнул дверью. Черт возьми! Ей так и не удалось примирить этих двух самых близких ей людей. Что же делать?
— Брайан! — она старалась говорить спокойно, но внутри у нее все дрожало. — Послушай! Нам надо наконец поговорить. Ты слишком жестко реагируешь на его выходки. Его отец был мягкотелым человеком и мало занимался его воспитанием. И я что-то упустила, не поняла вовремя, что он изменился. Теперь, когда он сталкивается с другим, более жестким, стилем воспитания...
Брайан встретился с ней холодным взглядом.
— Дети не должны так разговаривать со взрослыми, Сисси. Это недопустимо. Я бы не потерпел такое поведение у себя за столом. Причем здесь «жесткий стиль»?!
«О Боже, как же все плохо!..» — упала духом Сисси.
Она знала, что Брайан получил жесткое религиозное воспитание, его родители принадлежали к фундаменталистской церкви — он рассказывал ей об этом.
— Возможно, ты был бы прав, не спустив ему такое поведение за своим столом. Но сейчас мы у меня дома... — продолжала упрямо возражать Сисси.
— Он и останется твоим, я думаю...
Сисси уставилась на Брайана, пораженная его грубым тоном: он никогда с ней раньше так не разговаривал.
— Брайан, мальчик что-то любит есть, а что-то нет. И в таком возрасте у них у всех словно шило вырастает в заднице, они не могут спокойно сидеть за столом. Кроме того, у него может быть и свое мнение. Мы всегда с ним обо всем говорили откровенно. Я старалась объяснить ему свои доводы и выслушивала его...
— Но я и не затыкал ему рот! Однако есть вещи, которые невозможно терпеть до бесконечности.