Девочка не очень охотно кивнула:
— Мама тоже спит в папиной кровати.
Бентли бросил извиняющийся взгляд на Фредерику.
— Ты не возражаешь? — беззвучно проговорил он одними губами, кивком указав на Мэдлин.
Фредерика с теплой улыбкой покачала головой.
— Доброе утро, Мэдлин, — сказала она, приглаживая прядку темных волос, упавших на лобик ребенка. — Ты хорошо спала?
Девочка энергично кивнула.
— Да, — ответила она. — А вот Джарвис спал плохо. Ему приснился кошмар. Стра-а-шный. Он плакал, как маленький. Вот я, например, никогда не плачу. — Потом Мэдлин повернулась к Бентли: — Дядя Бентли, ты возьмешь на прогулку собак? Можно и мне пойти? У меня теперь есть ружье. Тетя Кэт купила его в Лондоне. Я уже научилась из него стрелять.
Заметив встревоженное выражение на лице Фредди, он подмигнул ей и покачал головой.
— Не сегодня, Мэдлин, — ответил он.
— А когда? Бентли зевнул.
— Возможно, завтра, малышка, — улыбнулся он и, чтобы отвлечь внимание девочки, таинственным тоном произнес: — Мэдлин, хочешь узнать одну тайну?
У девочки округлились глазенки. Она с торжественным видом кивнула.
Бентли погладил рукой живот Фредерики и, приподняв бровь, взглянул на племянницу:
— Там есть ребеночек.
— Правда? — недоверчиво спросила Мэдлин. Бентли кивнул:
— Еще один кузен, такой, как Арман и Анаис. Мэдлин не отрывала глаз от живота Фредди.
— Можно мне его послушать?
Когда Бентли кивнул, Мэдлин подползла поближе и прижала ухо к животу Фредди. Фредерика сердито взглянула на него. Он пожал плечами, бросив на нее извиняющийся взгляд.
— Едва ли удастся долго сохранять это в тайне, — пробормотал он. — Так что нам лучше проболтаться об этом и показать всем, как мы рады. Тогда все сплетники начнут шептаться о том, что это очень романтическая история.
Бентли заметил, что сердитый взгляд Фредди сменился печальной улыбкой. Он понимал причину этой внезапной печали. У Фредди не было красивого романа. И виноват в этом был он сам. Однако, заметив, как она обращается с Мэдлин, Бентли утешил себя тем, что из Фредди наверняка получится превосходная мать. И Бентли вдруг в который раз подумал, что ужасно рад тому, что она стала его женой.
В этот момент Мэдлин неожиданно вскинула головку.
— Я слышу его!
— О Господи! — Фредерика прижала к щекам руки. — Правда? А что именно ты слышишь?
Мэдлин издала какое-то урчание, потом закрыла ладонями рот и хихикнула.
Бентли догадался, что это, наверное, было урчание голодного желудка. Тем не менее ему почему-то стало очень приятно.
— Ты, наверное, обманываешь! — проговорил он. — Уж лучше я сам послушаю.
Переглянувшись через хихикающую Мэдлин с Фредди, Бентли прижал ухо к животу жены.
— Клянусь, ты права, Мэдлин! — торжественно провозгласил он. — Я тоже это слышу.
— Вот как? — холодно произнесла Фредди. — И что он говорит? «Перестаньте меня тискать»?
— Не он, а она, — весело поправил ее Бентли. — Она говорит… Дайте-ка мне послушать… — Он склонил голову и исподтишка ущипнул Фредди. — Она говорит: «Я хочу, чтобы папа…» Боже мой, никак не разберу.
— Слушай как следует! — приказала Мэдлин. — Что она хочет?
Бентли сделал вид, что еще плотнее прижался к животу ухом.
— «Хочу, чтобы папа взял меня на пикник!» Да, именно так!
Фредерика рассмеялась.
— На пикник? Ты уверен?
— Абсолютно, — заявил Бентли, поднимая голову. — Ну что ж, думаю, так и решим. Фредди придется тоже взять, поскольку ее нельзя отделить от ребеночка. А я попрошу миссис Наффлз приготовить корзинку с едой.
Но Фредди неожиданно побледнела, глаза у нес округлились. Оттолкнув Бентли, она бросилась в умывальню. Встревоженный Бентли сгреб Мэдлин в охапку и последовал за ней.
— Фредди!
В ответ раздались ужасные звуки: Фредди рвало. Он увидел ее мертвенно-белую руку, цепляющуюся за дверь.
Поставив Мэдлин на пол, он поспешил к жене. Фредди наклонилась над ночным горшком.
— Уйди, — сдавленным голосом успела прохрипеть она, и тут ее хрупкое тело сотряс очередной спазм. Едва успел он положить руку на ее талию, чтобы хоть как-нибудь облегчить ее страдания, как последовал еще один спазм. — Уйди же! — задыхаясь, пробормотала Фредди.
Но Бентли наклонился вперед вместе с ней. Ему казалось, что так ей будет легче. Фредди перестала противиться и всем телом повисла на его руках. Следующий спазм был еще тяжелее.
Видя ее страдания, Бентли почувствовал себя последним мерзавцем. Почему, ну почему он никогда не может удержать свое мужское орудие в брюках?
— Боже мой, Фредди, — прошептал он, — ведь это я во всем виноват!
— Нет, — едва слышно ответила Фредди.
— Нет, не ты, — уверенно пискнул голосишко где-то возле его коленей. — Это ребеночек виноват. Тот, который у нее в животе.
Взглянув вниз, Бентли увидел Мэдлин, темные кудряшки которой резко выделялись на фоне его подштанников.
— Боже милосердный, — простонала Фредди, склонившись над горшком.
А Мэдлин продолжала объяснять:
— Ребенки, понимаешь, любят брыкаться и вертеться.
— Правда? — удивился Бентли. Мэдлин кивнула:
— Они там все нутро переворачивают, понимаешь?
— Нутро?
— Нуда. Кишки, желудки, печенки, — уточнила малышка, вызвав у Фредди следующий приступ. — Из-за этого человека и рвет.
— Понятно, — тихо произнес Бентли. Мэдлин кивнула:
— Уж я-то знаю. У мамы тоже переворачивалось нутро, и ее каждый день рвало, пока не выскочила Эмми.
— Кто тебя научил этому? — возмутился Бентли. Мэдлин пожала плечами.
— Не помню, — уклончиво ответила малышка. — Но я слышала, как Куинни говорила маме, что в том, что ее рвет, виновата Эмми.
— О Господи! — взмолилась Фредди.
— Эмми ни в чем не виновата, — прошипел Бентли, поддерживая сотрясающееся от рвоты тело жены. — И перестань об этом говорить. Кстати, дети не выскакивают. Их… приносит аист.
— Кто это — аист? — удивленно спросила Мэдлин.
— Это такая большая птица, — коротко объяснил Бентли. — Она приносит людям детишек.
Девочка скорчила гримаску.
— А Куинни говорила по-другому. Она сказала, что Эмми выскочила как фунтовый кекс [14], смазанный маслом. Разве птицы приносят фунтовые кексы?
Стоило Фредди представить эту картину, как она тут же рассталась с остатками своего ужина.
Однако некоторое время спустя состояние Фредерики существенно улучшилось. Чтобы лучше видеть лицо своего мужа, она приподнялась на локтях, лежа на старом шерстяном одеяле и чувствуя, как лучи послеполуденного солнца согревают спину. Бентли лежал на спине, согнув одну ногу в колене и прикрывая рукой глаза от солнца. Его пиджак, жилет и галстук были небрежно свалены в кучу на траве. Во сне его красивые черты смягчились и, несмотря на легкую щетину, которая уже показалась на его лице, он выглядел очень молодым. И почти невинным.
Подумав об этом, Фредерика едва подавила смех. Что за бредовые мысли приходят в голову! Она была рада провести время наедине со своим мужем. Удивительно, как неожиданно меняется иногда жизнь. Она теперь стала замужней женщиной. Она замужем за Бентли Ратледжем, очаровательным повесой, которого знала добрую половину своей жизни. Хотя теперь она начала сомневаться, что знала его вообще. С Бентли она шла по жизни как во сне, переходя от старого, весьма кучного существования к загадочному новому. Бентли был загадкой, которую она была намерена разгадать. Ей казалось что успех их совместной жизни будет во многом зависеть от этого.
Хорошо, что он вытащил ее на пикник. У нее по крайней мере перестали путаться мысли и прошла тошнота. Дети, как оказалось, были приглашены на обед к своим кузинам и кузенам в Бельвью. Поэтому Фредерика и Бентли отправились на пикник одни. Пройдя быстрым шагом около мили, они добрались до облюбованной Бентли рощицы. на холме, откуда был виден Чалкот. Тут он расстелил одеяло, заявив, что это самое прекрасное место во всей Англии. Фредерика вскоре поняла, почему он так считает. С этой высокой точки открывался вид на перелески и низины, деревеньки с домами, сложенными из камня, и шпилями церквей. Коулн-ривер текла среди зеленых пастбищ, на которых паслись овцы.