Но мысли его жены были совсем о другом.
— Как ты хочешь назвать ребенка? — спросила она, осторожно прикасаясь рукой к своему животу. — Если родится мальчик, то как ты смотришь на то, чтобы назвать его Рэндольфом?
— Нет, только не это! — воскликнул он. — Это имя всю жизнь было камнем на моей шее. Я не настолько жесток, чтобы передать его по наследству.
— Камнем на шее? — удивилась она. — А мне казалось, что это приятное и очень солидное имя.
Бентли с горечью рассмеялся.
— Ты не была знакома с моим отцом, дорогая, — сказал он. — Менее приятного и менее солидного человека трудно сыскать во всей Англии. Нет, только не Рэндольф. Выбери что-нибудь другое. Что, если назвать его Фредериком в честь тебя и твоего отца?
У нее потеплел взгляд.
— А если родится девочка?
Бентли наморщил лоб.
— Трудно сказать, — задумчиво произнес он. — Кэм и Хелен расхватали все лучшие семейные имена. А как звали твою мать?
— Лусиана, — сказала она. — Лусиана Мария Тереза дос Сантос д'Авийе.
— Красиво, — улыбнулся он. — И впечатляюще.
На этот раз она улыбнулась не только глазами. Он остановился, вглядываясь в ее милое личико. Он увидел там — нет, нелюбовь. Но возможно, это было проблеском надежды? Ведь ему удалось ответить на большую часть ее вопросов, и все же она осталась с ним.
Так, может быть, их почти безнадежный брак все-таки выдержит испытания, и его удастся спасти? И возможно, не таким уж низменным чувством было непрестанное желание, которое он испытывал к ней? Может быть, он действительно способен вести нормальную жизнь? Может быть, именно этого он хотел? Он никогда не осмеливался даже подумать об этом.
Она медленно обвела его лицо теплым взглядом карих глаз, как будто запоминая каждую черту. В ответ он поднял руки и, проведя подушечками больших пальцев по ее щекам, погрузил пальцы в рассыпавшиеся по плечам волосы. Фредерика повернулась так, что ее грудь плотно прижалась к его телу, и, приподнявшись на цыпочки, вздохнула и закрыла глаза.
Похоже, она ответила на вопрос, который остался незаданным. Взяв ее лицо в ладони, он поцеловал ее в губы. Сначала очень нежно, потом настойчивее, более требовательно. Видит Бог, он безумно хотел ее. Она почувствовала это и раскрыла губы. Тихо застонав, он буквально впился в них губами. Как видно, его необузданное желание передалось ей, потому что она вдруг отстранилась от него и, прошептав: «Идем!» — потянула его с тропинки в заросли деревьев. Он последовал за ней, наблюдая, как ее развевающиеся юбки углубляются в рощицу, цепляясь за светло-зеленые молодые побеги папоротников. Она остановилась около молодого коренастого дуба и прислонилась к нему спиной, привлекая к себе Бентли.
— Займись со мной любовью, — прошептала она, как только он прикоснулся к ней губами.
— Здесь? Сейчас? — пробормотал Бентли, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног.
— Докажи, что ты тот самый безнравственный распутник, каким тебя считают, — поддразнила она его. — Да, здесь. И сию же минуту.
Кончиком языка Фредди прикоснулась к мочке его уха. Потом ее губы скользнули вниз по его шее. Бентли судорожно глотнул, испустил какой-то гортанный стон, его руки прошлись по ее плечам, груди, округлостям ее ягодиц. Руки осязали соблазнительные изгибы ее тела, он наслаждался ее запахом.
Фредди тем временем нетерпеливо вытаскивала из брюк подол его сорочки. Накрахмаленный батист быстро поддался, и ее руки, теплые и нетерпеливые, скользнули внутрь. Она провела руками по его бокам и приложила ладони к груди. Потом она легонько потерла пальцами его соски, и Бентли почувствовал, как его тело напряглось от страстного желания. Чувственное влечение к собственной жене мучило его большую часть дня, и теперь ему не потребовалось второго приглашения. Мелькнула и исчезла мысль о том, что их могут увидеть, и Бентли, ухватившись обеими руками за подол ее муслинового платья, рывком задрал юбки вверх.
Не отрываясь от ее губ, он еще плотнее прижал ее спиной к стволу дерева. Он слышал, как грубая кора скребет по ее волосам и платью. Он на ощупь шарил под ее юбками в поисках разреза в панталонах. Найдя его, он сунул в отверстие палец и сразу же почувствовал, с каким нетерпением она ждет его дальнейших действий.
Нет, его красавица жена не из робкого десятка. Ее руки обхватили его за талию, потом опустились ниже, как будто она хотела как можно крепче прижать к себе его бедра. Он не мог дольше ждать. Пора было уложить ее на эту мягкую постель из папоротника и вторгнуться внутрь ее тела. Только было он собрался сказать ей об этом, как Фредерика подняла руку и принялась нетерпеливо расстегивать пуговицы на ширинке его брюк. Бентли потерял последние крохи самообладания. Но она стояла, слишком тесно прижавшись к нему, и пуговицы не поддавались. Что-то пробормотав, она отказалась от этой затеи, и ее руки принялись массировать напряженное утолщение, образовавшееся под его брюками.
— Ах, Фредди! — простонал он, чуть отклоняясь от нее. — Обеими руками, любимая! А пуговицы… подожди… О Боже!
Она снова набросилась на пуговицы, некоторые расстегнув, некоторые оторвав. Но этого было достаточно. Она высвободила наконец напряженный пенис Бентли. Грубо обхватив руками ее ягодицы, он приподнял ее.
— Раздвинь ноги, — прохрипел он. — Ах, Фредди!
Она инстинктивно закинула одну ногу на его талию. Он приподнял ее еще выше и одним мощным движением вошел в нее. Фредерика запрокинула голову, опираясь на ствол дерева, и, прерывисто дыша, просила:
— О Бентли! Сделай так еще раз… Да, вот так.
Бентли забыл об окружающем мире. Он снова принялся целовать ее — настойчиво, требовательно. Задев за грубую кору, из волос ее выскользнула шпилька, и темные тяжелые пряди рассыпались по плечам.
Он раз за разом погружался в ее плоть, и с каждым его рывком молодой дубок вздрагивал над их головами всеми листьями и ветвями.
Они были одержимы безумной страстью друг к другу. Но ему вновь вспомнилась предшествовавшая этому милая интерлюдия на одеяле. Ведь она явно хотела его не только для того, чтобы получить от него физическое наслаждение. При мысли об этом он преисполнился благоговения. Ни одна женщина еще не давала ему понять, что он способен дать нечто большее. А Фредерика, сама о том не подозревая, преподнесла ему драгоценный подарок. Он закрыл глаза и принял его. Он дорожил им, он смаковал его. Он сдерживал себя, пока мог, купаясь в тихих вздохах и женственном аромате своей жены. И когда он почувствовал, как напряглось и задрожало ее тело, он призвал на помощь весь свой опыт, и она, запрокинув голову и дрожа, вскрикнула и, не открывая глаз, потянулась к нему обеими руками. Ее пальцы впились в его плоть.
— Ну же, Бентли! Ну!
И тут он дал себе волю, глубокими и мощными рывками вторгаясь и раз за разом посылая свое семя в ее тело с чувством облегчения и радости. Казалось, прошла целая вечность, пока наконец он не упал на нее, испытывая абсолютное блаженство. Он был словно заново родившийся человек, который был лучше и чище того, каким он был до сих пор.
Потом его жена подняла с его плеча голову и недоуменно посмотрела на ковер из опавших листьев под их ногами.
— Как удивительно, — протянула она, словно пробуждаясь от сна. — Я и не подозревала, что это можно делать стоя.
— Фредди, любимая, — улыбнулся он, медленно опуская ее на землю. — Но ведь ты сама сказала: сию же минуту.
Глава 12,
в которой нашего героя застали на месте преступления
Следующие две недели прошли для Фредерики словно в тумане. Наступил май. Все вокруг зазеленело, пели птицы. Семья Бентли по-прежнему была к ней добра, и никто не задавал лишних вопросов. В церкви она встретила их кузину Джоан, которая была замужем за приходским священником мистером Роудзом. Фредерику удивило, что в церковь ходит так много народу. Хелен рассмеялась и сказала, что вся деревня явилась, чтобы взглянуть на женщину, которая укротила Бентли. Однако сама Фредерика совсем не была уверена, что ей это удалось. Кажется, он совсем не изменился и был все таким же веселым и беззаботным.