— Не заставляйте ее чувствовать себя инвалидом, мистер Ратледж, — посоветовал доктор. — Я действительно не вижу никаких причин для беспокойства.
— Значит, с ней все в порядке? — спросил Бентли. — И с ребенком тоже? Вы в этом уверены?
Доктор Клейтон улыбнулся:
— Уверен, насколько это возможно, мистер Ратледж. Первые месяцы беременности всегда связаны с риском, но у миссис Ратледж было всего лишь головокружение. Пройдет еще неделька-другая, и все эти неприятные явления прекратятся.
— Вы уверены? — спросил его низкий, встревоженный голос. Бентли оглянулся и увидел в сумраке коридора своего брата. Он был так поглощен разговором с доктором, что не услышал, как Кэм подошел к ним.
— Она сейчас отдыхает, Кэм, — сказала Хелен, обращаясь к мужу. — Ты ведь знаешь, что такое иногда случается.
— Что правда, то правда, милорд, — подтвердил доктор Клейтон, похлопав рукой по своему кожаному чемоданчику. — Если вас что-нибудь будет тревожить, мистер Ратледж, сразу же посылайте за мной.
— Непременно, — пообещал Бентли. — Спасибо.
— Да, спасибо вам, доктор Клейтон, — улыбнулась Хелен. — Я вас провожу.
Они вдвоем направились по коридору к лестнице. Бентли остался стоять в молчании рядом со своим братом и чувствовал себя, надо признать, крайне неуютно. Взглянув на Кэма, он наклонил голову.
— Прости меня, пожалуйста, Кэм, за все, что я тебе наговорил, — с усилием произнес он. — Мне нет оправдания.
Его брат долго стоял молча, заложив руки за спину. Поза у него была напряженной.
— Отнесем это на счет твоего беспокойства о своей жене, — наконец проговорил Кэм. — А теперь извини, меня ждет работа.
С этими словами брат Бентли удалился, а разделявшая братьев брешь недоговоренности и обиды стала еще шире.
Боже милосердный, что он натворил? Бентли хотелось изловчиться и пнуть себя в зад. Однако по совершенно необъяснимой причине ему хотелось также пнуть и Кэма. Ударить его. Задушить. Ему почему-то казалось, что его брат тоже виноват. Не в этом. Но в чем-то виноват наверняка.
Нет, он не прав. Это его вина. Это он всегда напрашивался на неприятности, буквально притягивая их самим своим существованием. Разве не так?
Черт возьми, видно, он совсем спятил! Ему хотелось что-нибудь крикнуть вслед Кэму, хотя он и сам не знал, что именно. Но вместо этого Бентли изо всех сил стукнул кулаком по стене. Треснула штукатурка, из разбитого кулака на ковер капнула кровь. Но он не почувствовал боли. Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. Чтобы не вскрикнуть.
Это ему удалось. Он не вскрикнул.
В конце концов Фредерика решила не спускаться вниз к ужину, что отчасти объяснялось ее смущением из-за того, что она стала причиной стольких хлопот. Члены семьи целый день забегали к ней справиться о ее. здоровье. Куинни прислала из буфетной еще какое-то зелье, а миссис Наффлз испекла лимонный бисквитный торт, чтобы стимулировать аппетит Фредерики.
Несмотря на ее протесты, Бентли гнал прочь всех, кто стучал в дверь спальни. Он почти не отходил от нее и требовал, чтобы она лежала в постели, а сам либо читал ей, либо смотрел на нее, когда она дремала. Хотя она считала такую заботу чрезмерной, ее трогала его доброта. Казалось, что связывающее их чувство мало-помалу видоизменяется и становится глубже.
Она чувствовала, что отношения между Бентли и его братом следовало наладить, причем чем скорее, тем лучше. Она считала, что им проще будет сделать это в ее отсутствие. Поэтому ближе к вечеру Фредерика попросила принести в ее комнату поднос с ужином и отправила Бентли вниз ужинать вместе со всей семьей.
Бентли, растянувшийся на кровати рядом с ней, рассмеялся, отложил роман, который он ей читал, и неторопливо поцеловал ее в губы.
— Неблагодарная девчонка, — пробормотал он. — Тебе не удастся так просто отделаться от меня.
Фредерика почувствовала, как по телу пробежала горячая волна желания.
— Ты еще не сошел с ума, сидя здесь взаперти со мной целый день?
Бентли лишь снова расхохотался и принялся покусывать ее нижнюю губку. Вскоре его губы скользнули по горлу, опускаясь все ниже и ниже, дразня и покусывая, пока она наконец не попыталась оттолкнуть его.
— Отправляйся, — приказала она. — И не пытайся отвлечь мое внимание.
Опытной рукой он развязал ленточки на горле ее ночной сорочки, которую ей, как больной, пришлось надеть по его настоянию.
— С твоей стороны бессердечно использовать меня, а потом оттолкнуть за ненадобностью, — пробормотал он, не отрывая губ от ее пышной груди.
— Наверное, ни одна женщина не отталкивала тебя за всю твою жизнь, Бентли Ратледж.
Оторвав губы от ее груди, он взглянул на нее сквозь упавшую на лицо прядь черных волос.
— Разве я могу оставить свою жену, когда она явно нуждается в моей помощи? — прошептал он, бросив взгляд на затвердевший сосок под тканью сорочки.
Фредерика зажмурила глаза.
— Ты пытаешься отвлечь меня, — угрожающим тоном повторила она. — Отправляйся ужинать!
Он пристально взглянул на нее яркими темными глазами.
— Ладно, — наконец согласился он. — Только обещай мне быть в постели, когда я вернусь.
— Обещаю.
Он начал подниматься с постели, но она неожиданно остановила его:
— Извини, Бентли, что я так тебя напугала. Он присел на краешек кровати.
— Но ты ведь этого не хотела, Фредди, — нежно сказал он, гладя ее по голове. — Извини, что из-за меня ты попала в это трудное положение.
Фредерика покачала головой и судорожно глотнула воздух.
— Какое же это трудное положение, если я… если я так сильно люблю тебя? —прошептала она. —Я люблю тебя, Бентли. Теперь я в этом уверена. Поразительно, правда?
Он как-то странно посмотрел на нее.
— Фредди…
Она не дала ему говорить.
— Нет, не смотри на меня так! И не улыбайся, будто я милое заблуждающееся дитя, слышишь?
Он долго смотрел ей в глаза, потом, словно очнувшись, встряхнул головой, наклонился и, поцеловав ее с бесконечной нежностью, поднял голову и встал, но она снова поймала его за руку.
— Бентли!
Он тут же обернулся.
— Ты… ты ничего от меня не скрываешь? У него потемнели глаза.
— Значит, вот для чего предназначались эти слова любви? — грубовато спросил он. — Эмоциональный подкуп, Фредди? Не выйдет.
Но Фредди стояла на своем:
— Просто ответь на мой вопрос.
Он покачал головой и выругался себе под нос.
— Что, скажи на милость, могу я скрывать от тебя? — спросил он. — В чем ты меня подозреваешь? Разве я не ухаживал за тобой, как самый преданный любовник?
— Ухаживал. — Фредерика надула губки. — Но я не это имею в виду.
У него смягчился взгляд.
— В таком случае у тебя есть ответ на все важные вопросы, Фредди. — К нему вернулось его беззаботное настроение. Чтобы подтвердить это, он наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
— И еще, Бентли… — Она сжала его руку. — Наладь, пожалуйста, отношения со своим братом. Обещай, что попытаешься.
— Это не так-то просто, любовь моя, — слегка насмешливо ответил он.
— Почему? Члены семьи должны ладить друг с другом. Он взглянул на нее очень печально.
— Теперь ты моя семья, Фредди, не так ли? — сказал он и, взяв ее за плечи, снова поцеловал в губы — то ли для того, чтобы отвлечь ее внимание, то ли для того, чтобы отвлечься самому. Но на сей раз это был не сладкий, нежный поцелуй. Нет, это был требовательный, страстный поцелуй искусителя. И ему, черт бы его побрал, удалось отвлечь ее внимание! Все серьезные мысли улетучились из головы Фредерики, и все ее внимание сосредоточилось на ожидании его прикосновения.
Чтобы помучить ее, Бентли несколько раз провел языком по ее сжатым губам, и когда она не выдержала и раскрыла губы, со стоном проник в ее рот. Медленными, вкрадчивыми движениями его язык обследовал его глубины до тех пор, пока руки Фредерики не скользнули за его спину и она не прижалась с мольбой к его телу.