– Бывает, богатые девочки становятся шилом в заднице.
– Что до Ангела, к ней это не относится.
Едва произнеся это условное имя, Дэн прикусил язык. Идиот…
– Ангел? – протянул Джек.
Дэн скрипнул зубами.
– Должен же я был как-нибудь ее называть, ты согласен?
– Нежно, ничего не скажешь.
– Иди ты, Боннер…
За эти несколько секунд оба вернулись в их общие девятнадцать лет, когда они жестоко вышучивали друг друга и каждый доказывал, что у него самая крутая машина, самая крутая девчонка, самый крутой ствол.
– Рад узнать, что горный воздух не слишком повлиял на Мейсона, – усмехнулся Джек. – Или все дело в русоволосом, прекрасном и богатом шиле…
– Она не шило в заднице, она, если хочешь… Она прелесть.
– Прелесть? Ну ты, брат, пропал.
– Как на духу клянусь, мне не терпится избавиться от этого и…
– Пива поставишь?
– Жду другого ответа.
– Знаешь, если серьезно, я возьмусь. – Эти слова мгновенно возвратили Джека к его роли федерального агента – и друга. – Порыскаю и постараюсь установить, по какому праву эти парни разъезжают на машине с номерами, зарегистрированными на имя губернатора. Может, этот уголовник, губернаторский брат, уступил машину кому-нибудь из своих кретинов. Или эта девочка – дочка какой-нибудь важной шишки. В общем, я выясню, что происходит. А ты пока приглядывай за ними.
Заходящее солнце зажгло рдяный костер на Мейн-стрит. Его жар проник в телефонную будку и обжег Дэна.
– У меня четкое ощущение, что мы имеем дело не с дилетантами.
– У меня такое же чувство.
– Я перезвоню тебе через несколько дней.
– Договорились. Ну ты даешь, Дэн!
– Что такое?
– Фиалковые глаза, говоришь? Это серьезно?
Дэн тряхнул головой и расхохотался.
– Боннер, сначала выпей пива, а потом у тебя будет серьезная работа.
– Потом, дружище.
Дэн постоял у кабины, провожая взглядом пожилую пару, намеревавшуюся успеть в магазин до закрытия. День клонился к вечеру, но разум Дэна будет бодрствовать, причем, скорее всего, еще двадцать четыре часа. Ему предстоит задать кое-какие вопросы, после чего разработать план.
Его передернуло при мысли о высказанных Джеком предположениях. Честно говоря, ни одна из гипотез ему не нравилась. Или у Ангела нешуточные проблемы, или же она принадлежит к семейству какой-то тяжелой фигуры.
Как то, так и другое – достаточный резон, чтобы отступиться, отбросить всепоглощающее стремление обеспечить ее безопасность. Но он никогда не стремился к беспроигрышным играм. А после встречи с Ангелом – тем более.
Дэн ударил кулаком по плексигласовому окну телефонной кабины. В конце концов, он не охотится за женщинами. Просто он видит их… когда видит.
И сколько бы он ни раздумывал, сколько бы ни изобретал объяснений, сколько бы ни старался изгнать эту женщину из своих мыслей, у нее все-таки оставались ее фиолетовые глаза и длинные кудрявые волосы, ее честность, открытость, желание и неумение помочь. Он поежился.
Завтра к вечеру он будет дома. Возле нее.
Он отошел наконец от телефонной будки. Сегодня у него еще есть работа. Прикоснувшись к спрятанному под одеждой пистолету, он зашагал к гостинице, где рассчитывал получить бифштекс на косточке и кое-какую информацию в придачу.
Недовольно ворча, Ангел выбросила в мусорное ведро то, что задумывалось как вишневый пирог, и вернулась в кухню с пустым блюдом в руках. Она была полна решимости доказать, что способна готовить, что есть в ней все-таки хоть какая-то хозяйственная жилка.
Просто ей требуется тренировка.
Было почти девять часов вечера. Она упражнялась в кулинарном искусстве уже пять часов, и в конце концов ей удалось сотворить парочку вполне пристойных кусков жареной ветчины. Но ветчины мало.
Завтра вечером вернется Дэн, и она обязана предложить ему полноценный съедобный ужин, без черных корок и чада в кухне.
А если фортуна будет на ее стороне, то этот ужин окажется еще и аппетитным на вид.
Добавив в муку холодной воды и замесив тесто (о том, как это делается, ей пришлось прочитать в приложении к кулинарной книге), она раскатала его. Нет, она накормит Дэна, накормит как подобает соблазнительнице.
На ее губах появилась задумчивая улыбка. Конечно, никакая она не соблазнительница, во всяком случае, опыта в подобных делах у нее немного, но она будет стараться изо всех сил. Что-то подсказывало ей: времени у нее мало, ей недолго здесь оставаться. И прежде чем она покинет Дэна, она расскажет ему о своих чувствах, покажет, как любит его.
Она открыла новую банку с вишнями и положила одну ягоду в рот.
А когда она откроет правду, примет ли он то, что она ему предложит? Поймет ли ее человек, отказавшийся от эмоций?..
По языку разлилась терпкая сладость вишни. И нечто новое явилось ей, еще одно видение, подобное черной молнии, пронзило мозг.
Она пошатнулась, сжала рукой лоб и тут же нащупала пальцами шрам. Держась за край стола, она медленно опустилась на прохладный линолеум.
Образы врывались в мозг один за другим – четкие, яркие, красочные. Вот она – маленькая девочка, сидит на крыше загородного дома и рвет вишни с огромного дерева. На мили и мили вокруг, до самого скалистого берега простирается усыпанная цветами долина. Рядом с ней – два мальчика, оба старше ее, поглощают вишни и ухмыляются, как клоуны в цирке. Они похожи на нее. У одного – ее нос, у другого – ее глаза.
Внезапно движущаяся картинка окрасилась еще и звуками. Океан плещется у подножия скалы, ветер шелестит листьями вишневого дерева, мальчики весело смеются. Но вот кто-то окликает их; это женщина в бледно-лиловом платье, на голове у нее украшенная алмазами тиара.
При нежном звуке этого голоса у Ангела запершило в горле, а к глазам подступили слезы.
– Фара! – услышала она собственный крик.
Женщина улыбнулась ей.
– Ягненочек, будь настоящей умницей, хоть это не так легко, как кажется. Не убегай, люби и не отказывайся от любви.
Все пропало. Пейзаж, мальчики, женщина, вишневое дерево – все погасло, словно угольки в камине.
Ангел моргнула, открыла глаза, увидела себя в знакомой хижине. У нее закапали слезы.
Она знала, что представшая перед ней женщина родная ей, может быть мать. В их близости нет сомнений. А эта далекая земля на океанском берегу – ее родина. Однако, как ни странно, несмотря на счастливое чувство любви и привязанности к этим людям и этой местности, ее разум не хочет узнать правду.
Как и тело не хочет быть похищенным и возвращенным домой.
Усилием воли, которую она почувствовала в себе лишь недавно, она поднялась и вернулась к своим занятиям.
Прежде чем вернуться домой, вспомнить себя, ей необходимо испытать, что такое жизнь здесь. Время даст ответы на вопросы о прошлом и будущем. Что ж, ей это подходит.
Дэн вернулся, когда уже вечерело. В доме вместо запаха гари его встретил чудесный аромат.
Дэн вывел Ранкона на короткую прогулку в загон (конь уже не хромал) и вошел в дом в надежде увидеть женщину, которая занимала все его мысли последние сорок восемь часов.
Он открыл дверь и помедлил на пороге, глядя, как она вынимает противень из духовки. Ему даже не показалось это зрелище странным. Наверное, оттого, что рассудок его покинул, остались только чувства. Зато обостренные в высшей степени.
Волосы она забрала в пучок, макияжа никакого, и все-таки она ослепительно прекрасна. На ней та же рубашка, которая была у нее под свитером в день их встречи, и его шорты. Длинные босые ноги, обворожительная фигура.
Рот у Дэна наполнился слюной.
– Ты тут потрудилась, я вижу.
Вздрогнув, она обернулась и тут же заулыбалась, едва увидев его.
– С возвращением тебя.
– Спасибо. Возвращаться всегда приятно.
Он знал, о чем говорит.
Соблазнительные ноги двинулись к нему, а руки помогли освободиться от рюкзака.
– Ну как, узнал что-нибудь?
– Не очень много, но мой друг занялся этим делом. Так что скоро что-нибудь прояснится.