Ужин уже подходил к концу, когда Таня звякнула вилкой о свой бокал. Все притихли и удивленно уставились на нее, зная, что она не любит быть в центре внимания.
- Мне кажется, нашей семье не хватает хороших новостей. - Она коснулась руки мужа. - На подходе новый член семьи Тайлер. Я беременна.
Лори стиснула руки под подбородком, глаза ее затуманились.
- О боже, как я рада!
Сейдж пронзительно и бестактно захохотала.
Лаки тоже улыбнулся:
- Не волнуйся, дорогой брат, но ты только что уронил здоровый кусок пудинга прямо себе на колени.
Чейз, вытаращив глаза на жену, машинально положил ложку на тарелку с пудингом.
- Ты... Ты не шутишь? Ты уверена?
Таня радостно кивнула.
- Ты скоро станешь папочкой!
Дойдя до деревянного, выкрашенного белой краской забора, которым был обнесен персиковый сад, Девон положила руки на стремянку и вдохнула полной грудью. Лаки стоял рядом. После допроса они впервые остались наедине. Ужин завершился импровизированной пресс-конференцией. Таня с достоинством ответила на все вопросы.
Нет, срок еще небольшой, но факт беременности установлен совершенно определенно.
Да, она чувствует себя хорошо, спасибо.
Нет, у нее пока нет приступов тошноты по утрам.
Да, она должна родить в начале следующего года.
Нет, врач не ожидает никаких осложнений.
Наконец Лори встала, чтобы убрать со стола, и выпроводила из комнаты Девон и Лаки. Темнело, было тепло и влажно, весенние запахи кружили голову.
- Ты знал? - спросила Девон.
- О чем? О Тане? - Он отрицательно покачал головой. - Нет, но я не удивился. Они хотели ребенка и не делали из этого тайны. Всего лишь вопрос времени. Я рад, что она объявила об этом именно сегодня.
Легкий ветерок теребил выбивавшиеся из строгого узла шелковистые пряди. Сейдж предложила Девон переодеться в домашнее: длинную юбку, спортивную майку и свитер. Лаки не мог решить, в каком виде она нравилась ему больше: и женственная, и строгая, журналистка выглядела потрясающе.
- Твоя мать - удивительная женщина, - заговорила Девон. - Сильная и мягкая одновременно. Очень редкое сочетание.
- Спасибо. Конечно, она не такая, как все. Я даже боялся, что ты подумаешь, будто все Тайлеры малость сумасшедшие. Сначала затеваем драку, а через пару минут готовы рыдать от счастья по поводу того, что в семье прибавление.
Девон сорвала листочек с ближайшего персикового дерева и принялась вертеть его в руках.
- Нет, это прекрасно, вы очень дружная семья.
- В твоей семье было не так?
- Так точно не было. Я росла в одиночестве: у меня не было братьев и сестер...
- После смерти отца, - вспомнил Лаки, - мне вдруг показалось, что наша семья уже никогда не будет такой дружной. А на самом деле семейные узы стали только крепче. Мама нас замечательно объединяет.
- Расскажи мне об отце...
- Об отце? Он был строгий, но справедливый. Все мы знали, что нас любят, знали, что он верит в Бога, в свою страну и любит маму. Он не стеснялся своей любви и всегда относился к ней с уважением.
- Этим, видимо, и объясняется то, что его сын, не задумываясь, приходит на помощь попавшей в беду женщине.
Лаки улыбнулся грустной улыбкой и едва заметно пожал плечами.
- Условный рефлекс. - Протянув руку, он поймал ее выбившуюся прядь и заиграл ею. - А как жила Девон Хейнс, когда была маленькой?
- Порой одиноко, - задумчиво отозвалась она. - Мой отец не был таким добрым, дарующим радость, как твой. Он не отдавал, а скорее брал. Мать ухаживала за ним с того самого момента, как согласилась выйти замуж, и до самой его смерти. Каждый строго придерживался своей роли: он добывал хлеб, она была послушной женой. Днем она вылизывала дом, а вечером выполняла все его желания.
- Гм... Так вот почему их дочь превратилась в воинствующую феминистку!..
- Я не воинствующая!
Лаки, смеясь, поднял руки вверх:
- Учти, я безоружен.
- Прости, - досадливо поморщилась Девон. - Наверное, я слишком агрессивна.
- Ничего. - Наклонившись поближе, он прошептал: - Если твои глаза и дальше будут гореть таким же зеленым огнем, мне придется тебя поцеловать...
Девон отвернулась и посмотрела на аккуратный ровный ряд ухоженных персиковых деревьев. Ветки были усеяны несозревшими плодами.
- Жизнь моей матери сосредоточилась на отце, и, когда он умер, ей незачем стало жить.
- А ты?
- На меня никто не обращал внимания.
- Такое отношение может травмировать.
- Так оно и было. Еле протянув два года после смерти отца, мама тоже умерла.
- Как?
Некоторое время Девон молчала, уставившись в землю. Когда она заговорила, голос ее звучал глухо, словно из-под земли:
- Сколько себя помню, мама была настоящим ипохондриком. Она постоянно жаловалась на какие-го недомогания. Из-за этого она никуда со мной не ходила; из-за того, что она чувствовала себя плохо, я не могла иметь подруг. Все в таком роде... Думаю, для нее это было единственным средством привлечь внимание отца. Во всяком случае, я быстро разгадала ее "болезни". После смерти отца болезни участились. Поскольку вся ее жизнь была посвящена ему, ей больше нечем было занять свой мозг, кроме как своими многочисленными недугами. Я же только что окончила колледж и лихорадочно искала работу, потому что ее пенсии не хватало. Честно говоря, одно упоминание о режущих и тупых болях сводило меня с ума. Насколько это было возможно, я старалась не обращать на них внимания. - Она разорвала лист персика пополам, ветер тут же подхватил половинки. - Вскоре мама стала жаловаться, что боли усилились. Чем больше она жаловалась, тем упрямее я не слышала ее. Считала, что потакать ипохондрии - только усугублять ее. - Девон так сильно прикусила губу, что она побелела. Глаза женщины вдруг наполнились слезами. Лаки взял ее за руку, пальцы их переплелись. - Однажды мама сказала, что ей стало трудно глотать. Она не могла есть. Я... я смягчилась и повела ее к врачу... - Не в силах продолжать, она высвободилась и закрыла лицо руками.
Лаки погладил ее по спине.
- Что было дальше, Девон?
Она коротко вздохнула и отняла руки от лица.