Женя отвернулась, чтобы он не разглядел ее смеющегося лица: она поняла, что ее принимают за столичную журналистку, сотрудницу московской газеты…
С переднего сиденья послышался веселый голос Володи:
— Женя! Подъезжаем к вашему!
— Ой!
Так и вскрикнула. Газик в самом деле приближался к буровой вышке — новой, как узнала Женя, конструкции. Издали эта вышка немного напоминала установку для космических ракет.
Еще бы не «ой». Что она скажет Сардару? Как он отнесется, например, к ее вчерашней поездке?
Тот вечерний разговор с незадачливым поэтом настроил ее воинственно. Переночевав снова в квартире Джани-заде (Сергея Гассановича не было дома, но он ей написал, где ключ), утром она взяла свою сумочку, положила туда гомонковский рассказ и книжку повестей Бориса Васильева (в третий раз перечитывала «А зори здесь тихие…») и отправилась к городскому автовокзалу, чтобы на пять часов отдаться во власть дорожной пыли и душной тряски в маленьком автобусе. А потом, еле разгибая коленки, выйти в селе Паукино, бывшем Окшайском. Все это для чего? Авдеенко-отец, Николай Трофимович, ненароком ей обмолвился, что его друг по имени Рустамов Игорь Рустамович живет в этом селе. Не может быть, чтобы он ничего не знал…
Паукино встретило ее густым лесом высоченных телевизионных антенн, из-за которых, как съезжаешь с холма по направлению к селу, и дорог не видно. А потом стало казаться, что вокруг — море зелени, однако Женя разглядела, что море это, «затопив» палисадники возле маленьких домиков, не решается хлынуть дальше, на улицы.
Ей думалось, что раз село, значит, найти человека нетрудно, если знаешь его фамилию, имя, отчество. Но, расспросив с десяток местных жителей, Женя поняла, что так она ничего не найдет. Наступал, между тем, вечер, ей стало уже казаться, что прохожие начинают коситься на нее, приезжую… В отчаянии присела на каменную лавку возле какого-то домика и вдруг услышала за самой спиной:
— Женька!
Она вскочила. Но это веснушчатый рыжий мальчишка, высунув голову из-за серого саманного забора, кричал кому-то по ту сторону улицы:
— Женька! В музей завтра идем?
Музей?! В одну секунду Женя оказалась рядом с мальчишкой:
— Паренек, скажи, пожалуйста, а где ваш музей?
…Он, оказалось, занимал хатку — от других хаток не отличишь, только вывеска внушительная на пластмассовой доске: «Районный краеведческий музей общества «Знание» с. Паукино». Старушка в сером халате с важным видом сказала Жене:
— Сегодня мы закрыли, дочка, завтра утром, с десяти.
— Ой, бабушка, я по важному делу из самого Окшайска! Пять часов до вас добиралась.
— На автобусе, что ли? А почему не на Ан-2?.. Так зайди к нашей Розалии Константиновне, она, по с ч а с ь ю, не ушла. Розалия Константиновна! — Из глубины домика отозвался грудной женский голос. — Розалия Константиновна, к вам г о с ь я!
Пожилая полная женщина, которая, судя по всему, только что дремала, погрузившись в черное клеенчатое кресло, — медленно повернулась к вошедшей Жене, пошарила по столу, воздвигла на лицо огромные очки и строго посмотрела на «госью». А услышав, откуда та и зачем, заахала:
— Боже ж ты мой, из самого Окшайска и к нам, такую даль вымахали! («Знали бы вы, какую даль я «вымахала» на самом деле», — подумала про себя Женя.)
— Так просто я вас не выпущу, нет! — продолжала Розалия Константиновна. — Да и на автобус вечерний вы уже опоздали. Отдохнете у меня, а завтра утром обратно, я здесь одна живу. За вечер наговоримся, про музей все расскажу и про Игоря Рустамовича. Он художник у нас, и с ним познакомлю. Картину он написал про тот сорок второй. В музее-то ее нет, девочка, нам бы помещение получше этого… Ну, должны дать, растем ведь, растем.
Слушая ее сейчас и потом, Женя совершенно забывала, что находится в задрипанном районном центришке, где, как она обратила внимание, ничего и не строилось. Представлялся с ее слов растущий город, которому становится все теснее на отведенном ему клочке земли…
— А репродукцию с той картины я выпрошу у Игоря Рустамовича, раз вы интересуетесь, пошлю вам… Давайте-ка сразу ваш адресок, я запишу, а то потом забуду, голова старая, дырявая. Окшайск, а дальше?
Женя прокашлялась:
— Розалия Константиновна… если уж совсем точно, так не Окшайск, а Москва.
…— Все-таки здесь Окшайск, а не Москва! — выговаривал ей на следующий день Сергей Гассанович, когда она, переполненная новыми впечатлениями, вернулась в город. — На хорошее приключение нарваться можно. Где вы были? Я уже в милицию звонил.