— Она проделала одну дырку в кабриолете, а вторую — в моей шляпе, — пояснил Берн.
— И кстати, без всякого толку. Он продолжал приближаться к дому как ни в чем не бывало. Можно подумать, в него каждый день стреляют.
— Так и есть, — ответил Берн и имел наглость подмигнуть Кристабель, когда та удивленно взглянула на него. — Вы не поверите, сколько в Лондоне джентльменов, нелюбящих платить долги. Но тем не менее я всегда получаю то, что хочу.
Его взгляд задержался на ее губах, и сладкая дрожь пробежала по спине Кристабель. Черт бы побрал этого Берна! Почему ее так тянет к этому бессовестному негодяю?
Кристабель вздохнула. Причина ей была совершенно очевидна: недаром у мистера Берна нет отбоя от женщин. Стоит только посмотреть на него — густые волосы, темно-синие глаза и самоуверенная улыбка, сулящая райское блаженство. В спальне он должен быть неотразим.
Кристабель с усилием оторвала от Берна взгляд. Райское блаженство! Ха! Ни один мужчина не может дать женщине блаженства. Во всяком случае, такого, которое она успеет почувствовать.
До самого десерта Кристабель продолжала размышлять о мистере Берне.
Насколько проще оказалась бы ее задача, если бы она могла понять этого человека. Но он так сильно отличался от бравых пехотинцев, галантных офицеров и армейских лекарей, среди которых она выросла и провела юность. Даже гости, приезжавшие иногда в Роузвайн, поместье Филиппа, казались гораздо проще и понятнее.
Все в Берне смущало Кристабель и приводило в смятение. Она привыкла быть хорошей. Она такой всегда была — простой, возможно, слишком прямолинейной, но хорошей. А с Берном ей вдруг захотелось стать плохой.
Кристабель решительно распрямила плечи. Не такая она дура, чтобы еще раз поддаться чарам обаятельного пройдохи.
Леди Дрейкер изящно стряхнула с губ крошки пирожного и обратилась к гостье:
— Давно ли вы прибыли в Лондон, леди Хавершем? Кристабель поспешно проглотила фаршированный чернослив.
— Всего несколько дней назад.
И за эти несколько дней она успела только встретиться с его высочеством и обсудить с ним меры, необходимые для того, чтобы вернуть грозящие политическим взрывом письма, которые Филипп так опрометчиво продал лорду Стокли. Письма, которые, если их не удастся вернуть, могут безвозвратно погубить ее семью.
— Тогда мы с Кэтрин можем познакомить вас со всякими интересными новинками. — Леди Дрейкер любезно улыбнулась Кристабель. — Когда вы были в Лондоне последний раз?
— Много лет назад. — Заметив удивление хозяйки, Кристабель пояснила: — Моя мать умерла, когда я была еще ребенком, поэтому меня воспитывал папа. Мы все время переезжали вместе с войсками. Там я встретила своего мужа.
— Маркиза? — удивленно спросила леди Айверсли.
— Тогда он был всего лишь вторым сыном и лейтенантом. Филипп наследовал титул и землю только после внезапной смерти своего старшего брата. К этому времени мы уже были женаты шесть лет. Тогда мы и вернулись в Англию.
— Когда же это было? — спросила леди Дрейкер.
— Четыре года назад.
— Быть этого не может! — воскликнул лорд Дрейкер. — Вы были замужем десять лет? Но вам никак не может быть больше двадцати пяти.
Кристабель, невольно польщенная, довольно рассмеялась:
— Конечно, я вышла замуж молодой, но все-таки не до такой степени. Мне уже почти тридцать.
— Вам их не дашь, — вмешался мистер Берн. От его картавого ирландского «р» сердце Кристабель замерло. — И что же, вы никогда не приезжали с маркизом в город, чтобы слегка развлечься?
— В Роузвайне всегда было так много дел, и я предпочитала оставаться там. — Пусть думают что хотят. Ее жизнь с Филиппом — хотя в последние годы ее скорее можно было назвать «жизнью без Филиппа» — никого не касается. — Разумеется, сейчас, когда титул и землю унаследовал двоюродный брат Филиппа, я там больше не хозяйка. К счастью, новый маркиз Хавершем разрешил мне пожить в имении до своего переезда, а сейчас предоставил мне свой лондонский дом, чтобы я смогла в нем остановиться на время визита.
Кристабель была очень благодарна молодому человеку за эту любезность. В ином случае ей пришлось бы снимать городской особняк, а она едва ли смогла себе это позволить: Филипп почти ничего не оставил в наследство.
— Но вряд ли вы сможете долго рассчитывать на любезность родственника мужа. — Берн испытующе посмотрел на Кристабель. — Когда начнется сезон, новый маркиз захочет найти себе жену, достойную титула, и ему, вероятно, не понравится присутствие в доме невестки и ее прислуги.
Удивительно, откуда он знает?
— Так и есть. Я думаю снять где-нибудь коттедж и в нем дождаться папиного возвращения из Франции.
— Ах да, генерал Лайон, — пробормотал Берн. — Все еще охотится за уцелевшими бонапартистами, я полагаю?
Кристабель молча кивнула, потому что комок в горле мешал ей говорить. Она даже не знала, где сейчас находится ее отец. В этом-то и проблема. После войны армия разбросана по всей Европе и постоянно перемещается с места на место, так что связаться с отцом практически невозможно.
— Когда он вернется и выйдет в отставку, мы вместе будем жить где-нибудь в деревне.
— Вы предпочитаете деревню городу? — поинтересовалась леди Дрейкер.
Она, Кристабель, предпочитает не изображать из себя маркизу, а в городе ей вряд ли представится такая возможность.
— Да, я больше люблю сельскую жизнь, — коротко ответила Кристабель. — Я вас понимаю, — улыбнулась леди Айверсли. — Если бы не присутствующие здесь друзья, мы с мужем, наверное, никогда не уезжали бы из Эденмора.
«Мы с мужем». Кристабель натужно улыбнулась, чтобы скрыть пронзившую ее сердце острую боль. Когда-то они с Филиппом тоже чувствовали и думали одинаково. Но муж так сильно изменился, после того как оставил армию. Он сразу же начал придумывать предлоги для того, чтобы уехать в город. А Кристабель была так рада, что он не заставляет ее сопровождать его, что не задумывалась, зачем Филипп ездит туда. А ездил он для того, чтобы играть и пьянствовать. И чтобы, как недавно выяснилось, навещать любовницу.
А она-то, Кристабель, думала, что муж счастлив с ней. Ну как можно быть такой наивной?
— Если вы так давно не были в городе, — прервала грустные размышления Кристабель леди Дрейкер, — вы, наверное, не видели Механический музей Вика. Через пару дней мы с Маркусом ненадолго уедем из города, но завтра можем сходить…
— Это исключено, — вмешался Берн. — Завтра мы с леди Хавершем едем кататься. Ведь так, милая? — Кристабель растерянно моргнула, а Гэвин добавил: — И вы говорили, что утром собираетесь заказать новый гардероб.
Да, модные платья, которые положено носить его любовнице.
— Да, конечно. — Кристабель изобразила на лице любезную улыбку. — Завтра я буду занята весь день. Простите, мне очень жаль, — добавила она, обращаясь к леди Дрейкер.
— Не за что извиняться, — проговорила леди Дрейкер. Прищурившись, она переводила взгляд с Кристабель на Берна. — Если вы передумаете…
— Она не передумает, — торопливо добавил Берн.
Тон, которым это было сказано, заставил леди Дрейкер удивленно приподнять брови. Она демонстративно взглянула на часы и, повернувшись к Берну, произнесла с вежливой улыбкой:
— Похоже, пора оставить джентльменов, чтобы они могли спокойно насладиться портвейном и сигарой.
Леди Дрейкер поднялась с непринужденной грацией, вызвавшей у Кристабель легкую зависть.
— Пойдемте, дамы, поболтаем в гостиной и не будем мужчинам мешать.
Кристабель колебалась, чувствуя неуверенность в себе при мысли о светской беседе с двумя малознакомыми леди.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке, — заговорщицки шептал ей на ухо Берн. — Вы ведь упоминали, что ваш пистолет в гостиной?
Бросив на Гэвина уничтожающий взгляд, Кристабель вышла с другими дамами и, пока поднималась по лестнице, чувствовала, как от страха у нее сосет под ложечкой. Как же сможет она выполнить свою задачу, если одна мысль о простой вежливой беседе с элегантной леди Дрейкер и любезной леди Айверсли приводит ее в ужас?