— Но сейчас в этом уже нет необходимости. Твои дела идут хорошо, у тебя есть друзья и семья…
— Но это уже сделано. И я не могу вновь обрести то, чего лишился, Кристабель. Если ты сможешь жить с… существом без сердца и совести, у нас может получиться вполне благополучный брак. Но если ты хочешь большего, я не смогу тебе этого дать. Я человек, у которого нет души, помнишь?
— Я в это не верю. — Взяв Гэвина за подбородок, Кристабель заставила его повернуться лицом к себе. — Я видела, что ты добр к слуге и милосерден к мошеннику и как ты защищаешь тех, кого любишь. У тебя есть душа, я точно это знаю.
Во взгляде Кристабель было столько нежности и любви, что Гэвин едва не поддался искушению. Но чтобы оправдать ее веру, ему придется отказаться от мести. Он не может этого сделать! Просто не может!
— Думай что хочешь, но я-то знаю, что ты обманываешь себя. — Берн отвел глаза в сторону и глухо добавил: — Никогда раньше я не позволял разговорам о любви сбить себя с толку. Не собираюсь делать этого и сейчас.
Кристабель застонала словно от боли, и Гэвин едва не пожалел о сказанном, но, если они хотят, чтобы у них было будущее, она должна понимать, с кем имеет дело.
— Ты опубликуешь письма, если сможешь их найти? — прошептала Кристабель.
— Я, несомненно, использую их против Принни.
— Я не могу этого допустить, — произнесла Кристабель совсем несчастным голосом. — Значит, с этого момента наши пути расходятся.
— Что ты хочешь этим сказать? — настороженно спросил Гэвин.
— Я стану искать письма одна. И я не могу больше… делить с тобой постель.
Гэвин почувствовал приступ необузданной злости.
— Мои любовницы неоднократно пытались манипулировать мной, отказывая в ласках. Но из этого ничего не получалось, моя милая, и сейчас не получится.
— Я не пытаюсь манипулировать. — Обида, звучащая в голосе Кристабель, болью отозвалась в сердце Гэвина. — Я просто хочу сказать, что не смогу спокойно находиться рядом и наблюдать, как ты будешь воевать со всем миром. А это значит, что я не смогу делить с тобой постель. Это будет слишком больно.
— Прекрасно! — рявкнул Гэвин и с силой застучал в стенку: — Кучер! Остановите карету!
— Что ты собираешься делать? — спросила встревоженная Кристабель.
Карета резко остановилась, и Гэвин распахнул дверь.
— Раз ты не можешь выносить моего присутствия, — прошипел он, — думаю, мне стоит проделать остальной путь наверху, рядом с кучером. — Он выскочил из кареты и, придержав дверцу рукой, добавил: — Желаю успеха в самостоятельных поисках. Вернее сказать, желаю найти письма раньше, чем я. Потому что я намерен получить их так или иначе.
Глава 21
Некоторые любовники никогда не отступаются.
«Мемуары содержанки»
«Так или иначе».
Вот уже сотый раз за последние два дня Кристабель задумалась над тем, что имел в виду Гэвин. Может, он собирается предложить Стокли сделку? Но у них такие разные цели, что это вряд ли возможно. Лорд Стокли не собирается публиковать письма, он хочет жениться на принцессе. А Гэвину непременно надо их опубликовать, чтобы навсегда лишить его высочество возможности занять трон.
Спазм в горле мешал Кристабель дышать. Гэвин никогда, никогда не откажется от своей мести. Она, Кристабель, рискнула и проиграла.
Но она не жалела о том, что все рассказала Берну. По крайней мере теперь, если он найдет письма, то, возможно, задумается, перед тем как их использовать. Может, он вспомнит то, о чем говорила Кристабель, и сумеет преодолеть в себе обиду и злость.
— Снимайте же, леди Хавершем, — проговорил чей-то раздраженный голос.
Кристабель подняла глаза и обнаружила, что Гэвин и другие игроки удивленно смотрят на нее. Силой заставив себя опять обратить внимание на игру, она разбила колоду и вернула ее Гэвину для раздачи.
Несмотря ни на что, Берн все-таки сделал ее своим партнером. Он даже не дал ей шанса возразить или выбрать кого-нибудь другого: сразу же после возвращения из Бата он уверенно объявил перед всеми, что они с Кристабель будут играть вместе.
Хотя Кристабель и понимала, что скорее всего он просто хочет ни на минуту не упускать ее из виду, она не стала спорить. Ей надо было продержаться в доме как можно дольше, а удачнее всего она играла на пару с Берном. Каким-то образом они понимали друг друга лучше, чем все прочие игроки, а наблюдая за его игрой, Кристабель не переставала учиться.
Она училась у Берна не только висту. Только теперь Кристабель поняла, что для того чтобы выигрывать, необходимо заставить молчать свое сердце также, как это делает он. Только так она может остаться в игре — думая о Гэвине только как о своем партнере, не теряя самообладания всякий раз, когда поднимает глаза на его холодное, чужое и сосредоточенное лицо.
Вот как сейчас, когда он сортирует карты точными, заученными движениями, словно не живой человек, а механизм. Трудно поверить, что этот мужчина всего два дня назад предлагал ей стать его женой. Если, конечно, он говорил тогда серьезно. А если и серьезно, то с тех пор наверняка сто раз передумал.
Кристабель горестно вздохнула.
— Плохие карты, леди Хавершем? — спросил полковник Брэдли.
— Я не настолько глупа, чтобы сообщать вам об этом.
— Если такими вздохами вы пытаетесь дать сигнал Берну, — нахмурился полковник, — я позабочусь, чтобы об этом стало известно Стокли.
Гэвин зло сощурился.
— Вы хотите сказать, что мы с леди Хавершем жульничаем? — спросил он тем нарочито мягким голосом, который заставлял Кристабель испуганно сжиматься.
— Всего лишь поддерживаю беседу, старина, — сразу же отступил Брэдли. За подобным обвинением нередко следовал вызов на дуэль.
— Просто полковник нервничает из-за того, что мы выигрываем, — вмешалась в разговор Кристабель. Настроение Гэвина оставляло желать лучшего последнее время, и любой пустяк мог привести к взрыву.
Кроме того, они действительно выигрывали. Сегодня играли уже только восемь пар игроков, и конкуренция становилась безжалостной. К счастью, леди Дженнифер и вправду не смогла продолжать игру, потому что рана приковала ее к постели. Но и оставшиеся игроки ничем не уступали ей. И хотя Кристабель с Гэвином уже приближались к заветным ста очкам, им следовало поторопиться. Две пары уже набрали их: леди Хангейт со своим любовником и лорд Стокли с леди Кингсли.
То, что хозяин выбрал своей партнершей Анну, удивило многих, но не Кристабель. Очевидно, таким путем он надеется вывести из равновесия Берна, своего основного соперника. Недалекий лорд Кингсли, ничего не подозревая, был уверен, что такой выбор делает честь его жене как искусному игроку, и спокойно удалился в ближайшую гостиницу, где коротали время все гости, выбывшие из игры.
Кристабель была твердо намерена не присоединяться к ним. Стиснув зубы, она постаралась забыть на время обо всех своих горестях и превратиться в такую же безупречно играющую машину, как ее партнер. Она не могла понять, как Гэвину удавалось делать это в течение долгих лет, но по крайней мере становилось ясно, каким образом развилась его способность абсолютно владеть собой.
Игра проходила в молчании. Уже давно были забыты легкая болтовня, шутки и все, что могло отвлечь от карт. Внимание каждого было сосредоточено только на игре, и все ни на минуту не забывали о главном призе, который, по последним сведениям, достигал уже сорока тысяч фунтов.
Они выиграли в тот самый момент, когда прозвучал гонг. Кристабель сразу же занялась подсчетом очков, но Гэвин с довольной улыбкой остановил ее:
— Мы набрали сотню, моя милая. Теперь мы в четверке.
После подсчета результатов за другими столами выяснилось, что паре, следующей за ними, не хватает до сотни еще тридцати очков. Значит, после начала завтрашней игры у них будет несколько часов передышки.
Для Кристабель это означало, что она сможет заняться поисками либо попытаться договориться с лордом Стокли. Времени оставалось все меньше. В лучшем случае у нее есть две ночи и всего один день.