Выбрать главу

Та-а-а-а-а, для мужиков это хуже смерти…

Боже правый, ездили бы к русским…

Если б к русским ездили, как к этим, ни один бы назад не вернулся…

Я помню русских…

О, Боже… Как вчера всё было…

Пришли — курицу им давай…

Ну, мы ощипать хотели…

А они прямо в перьях сунули в кастрюлю…

Да-да! Пришлось объяснять, что надо сначала зарезать…

Что они, курицы не видали?..

Видали, да только им обратно на войну не терпелось…

Да, помню… у них на каждой руке по две пары часов было…

Это от спешки…

По восемь на каждого…

Перья всплывали наверх…

Я хотела дать им соль, но они отказались…

Сказали, времени нету, надо скорей па zapad.

Ах, эти старые добрые времена, их помнишь, как никакие другие. Жизнь делится на «до них» и «после». Кто помнит, как было, тот мудрый. Самые мудрые — женщины в черных платках и черных платьях. Они пережили мужчин, жили без них, и ничего — оказалось, не страшно. Женщина, которая видела, как закапывают ее мужа или сына, становится отчасти мужчиной. Это старо, как мир, и время над этим не властно. Женщина, способная убить курицу, меньше нуждается в мужчине и меньше боится смерти. Наверно, они носят черные платья, чтобы на них не было видно следов куриной крови.

А тех, других, помните…

Как вчера всё было…

Начищенные голенища…

Манжеты-Стрелки на брюках…

Санитария и гигиена…

Здоровались…

Перечницу им подавай…

Помню одного…

Я тоже помню!..

И я!..

Их псы отказывались брать корм…

Словно и не голодные были…

Собаки всегда голодные…

Так они что, притворялись?..

Собаки притворяться не умеют…

Они могли их выдрессировать, чтоб притворялись…

Я испугалась, когда бросила ихнему псу, а он отвернулся…

Будто больной был…

Да не был он больной, по собаке сразу видно…

Да, больных собак они не держали…

Это у русских были больные…

И они их ели?..

Такого не помню…

А что еще ты помнишь?..

Красивых мужчин в начищенных сапогах…

Один выстрелил в мою маму, но у нее раньше ноги подкосились, и остались только следы от пуль на стене, а он пошел себе…

Дурак, что ли, был — подумал: убил?..

Когда убивал, не сомневался, что убьет, вот и пошел себе…

Да, они всегда были самоуверенные…

Им в голову не приходило, что можно промахнуться… Что можно выйти в неначищенных сапогах…

Что обувь можно не чистить…

Что можно выйти в начищенных сапогах и не дойти… Поскольку нет ничего важней гигиены…

И чистоты…

Да…

Когда выпал снег и вода замерзла, они сразу грязными стали…

Стали похожи на русских…

И меньше уже убивали…

Из соображений гигиены…

Одно дело зарыть трупы летом, и совсем другое — зимой…

И у «тигров» гусеницы замерзают…

Что?..

Ах, ничего… Так тогда в утешение говорили…

И точно, когда не могли помыться, никуда уже не годились…

Да, и тогда начинали воровать кур…

От них воняло, и они начинали бояться…

Помытый был герой…

А слегка провоняет — и сразу трус…

Грязный становился слабым…

Грязный не мог даже как следует стрельнуть…

Не помывшись, не могли попасть в ребенка…

Да… Помню — еле во взрослого попадали…

Что ты еще помнишь?..

Еще двух вещей они боялись…

Каких?..

Леса и болезней…

В лес носу не совали, и в дом, где больной, не заходили…

Да, ты права, убегали…

Если надо было войти в лес, они сперва его поджигали…

Если убивали больного, то не заходя в дом…

Верили в микробов…

В леших и упырей…

Ну что ты… В них только мы верим…

Они тоже верили и сперва поджигали…

Они что, думали — леший сгорит?.. Это ж глупо…

Глупо. Но они не могли иначе. Они думали, духи горят, как мясо…

В детстве им не объяснили…

Некому было…

Они ведь думали, что всё знают…

А потом, голубушка, они стали похожи на русских…

И перец у них кончился, и соли не стало…

Да, моя милая, и курицы-то украсть не могли толком…

Гонялись, гонялись, пробовали подстрелить, но в птицу труднее попасть, чем в ребенка…

Даже жалко их было… Воды попросят, мы выносили…

Некоторые пытались квитанцию нам всучить…

Странные были времена…

Жалко их было…

Бедные, думали, что духи горят…

И соль у них кончилась…

И перец…

Аминь…

Они впитывают в себя слова матерей, как когда-то их молоко. Вместе с молоком они вобрали память, она засела у них в костях. Все прошлое, что кружит у матерей в крови, живет и в их телах как древний эпос.