Первым ее отыскал Роуэн, пока она ожидала своей очереди, чтобы поздороваться с лордом и леди Керстинг. Маура задержалась в холле с Килби Карлайл, герцогиней Солити. Бедняжка дурно себя чувствовала. Как она объяснила Мауре, в конце сентября они с мужем ожидают появления своего первенца, а сейчас ее беспокоят боли в желудке.
Маура, разумеется, проявила живейшее участие.
Вскоре подошла и леди Керстинг, которую Фэйр, золовка Килби, попросила помочь молодой герцогине. Леди Керстинг, которая вырастила десятерых детей, от души сочувствовала Килби и пригласила герцогиню отдохнуть наверху, в одной из спален, пока ей не станет лучше.
Маура уже собиралась идти в бальный зал к остальным гостям, когда Роуэн взял ее за руку.
– Смею ли я надеяться, что это меня ты искала? – спросил он и склонился, целуя ее руку.
– Я… – Маура заколебалась, нужно ли объяснять, что герцогиня Солити находится в интересном положении. Она не знала, известно ли другим о беременности этой дамы, и не хотела сплетничать о женщине, которую считала своей подругой. – Тетушка Жоржетта рассказала мне о твоей записке. Насколько я поняла, ты рассчитываешь на танец?
Роуэн махнул рукой в сторону небольшой ниши справа от лестницы. Маленькая скамья, рассчитанная на двоих, предусмотрительно помещалась между подножий двух гигантских ваз с живописными букетами.
– Идем посидим минутку, – дружелюбно предложил он.
Мауре не удалось выдумать предлог, под которым она могла бы ему в этом отказать.
– Тетушка Жоржетта ожидает, что я скоро присоединюсь к ней, – предупредила Маура, стремясь поскорее пройти вместе с Роуэном в бальный зал.
– Жоржетта мне доверяет. Кроме того, ты не могла не заметить, что она искренне пытается играть роль свахи. Наша леди Уоррингтон столь самонадеянна и решительна, что я не удивлюсь, если она уже дала знать твоим родителям о нашей скорой помолвке.
– Этого быть не может! – громко воскликнула Маура, падая на скамью. – Тетушка Жоржетта не станет действовать вопреки моим желаниям. – У Мауры все похолодело внутри, когда она подумала о тетушкином предательстве. – Ведь решение еще не принято! Какое право она имеет писать моим родителям и вводить их в заблуждение?
На искренний гнев Мауры Роуэн отвечал абсолютным спокойствием. Он осторожно присел на скамью рядом с ней и взял Мауру за руку. Она с удивлением посмотрела на их сплетенные руки.
– Маура, никто не сговаривается за твоей спиной. Мы с тобой оба знаем, что наши родные будут рады нашему браку. Многие годы я старательно приурочивал свои приезды в Уоррингтон-холл к тому времени, когда там гостила ты. Мои ухаживания были почти незаметны, они выросли из долгих лет нашей дружбы.
Маура почувствовала, что тетушка умело вертит ею и вот теперь загнала в угол. В душе у девушки все кипело от такой несправедливости. Успокаивая ее разговорами о времени и ухаживаниях, сама Жоржетта между тем написала сестре о помолвке Мауры и Роуэна.
– Похоже, что все вокруг уверены в моих чувствах, Роуэн. Как это может быть, если я сама не уверена в них?
– Напрасно отец и Жоржетта привезли тебя в Лондон, – сказал Роуэн, и его глаза стали печальными от невысказанной тревоги, которой ему не хотелось делиться. – С тех пор как вы приехали сюда, ты как-то отдалилась от меня, стала замкнутой. Ты мне не безразлична, Маура. И ты питаешь ко мне определенные чувства. Не спорь, не нужно. Скажи «да» – и я войду в бальный зал и оглашу нашу помолвку.
Роуэн был таким настойчивым – на него это было не похоже. Маура сочла, что это тоже тетушкина вина, – скорее всего, Жоржетта настояла на том, чтобы Роуэн сделал формальное предложение.
– Я способен сделать тебя счастливой, Маура.
Ей не хотелось обижать Роуэна, но она не собиралась уступать принуждению.
– Я просила тебя запастись терпением, Роуэн, и эту просьбу я не отменяла. Я не могу дать тебе свое согласие.
Казалось, его уверенность тает на глазах.
– Но как же твои родители? – продолжал настаивать он.
– Когда они возвратятся в Англию, то узнают, что сообщение Жоржетты было преждевременным, – ответила Маура, которая знала, что вопрос о ее браке родители оставили на усмотрение дяди и тетушки, не желая об этом беспокоиться. – Они поддержат любое мое решение.
Роуэн кивнул. Он понимал, что, если попробует и дальше давить на Мауру, та попросту ответит ему отказом.
– Ну что ж, ты меня не обескуражила. Извини за откровенность, но я твердо намерен стать твоим мужем, Маура. Я не отступлюсь. Если ради этого придется вернуться с тобой в Уоррингтон-холл, я это сделаю.
Маура так и думала. Он встал, а она осталась сидеть.
– Я умею быть очень упрямой, Роуэн. Дай мне время самой принять решение.
Они зашли в тупик, и Роуэну пришлось отступить.
– Ты потанцуешь со мной попозже? – спросил он, стараясь разрядить возникшую напряженность.
– Да, конечно.
Роуэн отошел на несколько шагов, потом повернулся к ней.
– Ах да, чуть было не забыл! Когда я тебя разыскивал, меня подозвала Жоржетта и спросила, где ты пропадаешь. Она бы хотела, чтобы ты была с ней в бальном зале.
– Скоро приду. Спасибо, Роуэн.
Маура смотрела, как он удаляется. Ей не терпелось объясниться с тетушкой, но с этим придется подождать, пока не закончится бал.
– Как хорошо, что Роуэн воздержался от поцелуев после своей проникновенной речи, – раздался откуда-то сверху голос Эверода. Этот самоуверенный наглец, должно быть, стоял на лестнице, бесстыдно подслушивая их разговор. – И все равно мне так хочется отыскать его и пустить этому сопливому щенку кровь из носу.
Глава 20
Маура вскочила на ноги, резко развернулась и попятилась, отыскивая глазами Эверода. Он стоял на лестнице, облокотившись на перила. Поза его была небрежной, но во взгляде таилась угроза.
«Это глаза охотника», – отчего-то подумала Маура.
– Джентльмены, которые имеют привычку подслушивать чужие разговоры, не предназначенные для посторонних ушей, нередко могут услышать весьма неприятные для них откровения, – сказала Маура, уперев руки в бока. – Вы что же, шпионили за мной, лорд Эверод? Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать.
У нее не было настроения играть в игры виконта. Пусть он умел быть веселым и шаловливым, как давеча в ее спальне, но она была не так глупа, чтобы не понимать: Эверод в десять раз беспощаднее ее тетушки. Ее окружали те, кто умел манипулировать и словами, и людьми, все равно что оловянными солдатиками. И Мауре хватало здравого смысла, чтобы понимать: любой из них способен одурачить ее и использовать в своих целях.
Левая рука Эверода заскользила по гладкой поверхности перил – он спускался, чтобы присоединиться к стоявшей в нише Мауре.
– Да я всего-навсего воспользовался гостеприимством лорда Керстинга и вдруг совершенно случайно услышал, как мой братец бесцветно объясняется тебе в любви и предлагает руку и сердце. – Эверод поморщился, будто припоминая натянутый обмен фразами между Роуэном и Маурой. – Твой уклончивый ответ тоже звучал весьма забавно. Отчего ты колеблешься, Маура? Ты что, ждешь, когда к тебе посватается кто-то более достойный?
Вне себя от того, что виконт так бездумно смеется над ее смущением и желанием не обидеть Роуэна, Маура изо всех сил толкнула его. Эверод отступил на шаг только потому, что не хотел ее рассердить.
– Ты безмозглый самодовольный дурак! – воскликнула Маура, стараясь говорить тише, чтобы ее не было слышно за пределами ниши. – У твоего брата, по крайней мере, честные намерения. А тебя, Таунсенд, я что-то не вижу у своих ног. Не слышу, чтобы ты предлагал мне свое сердце, а не только столь примечательный мужской орган.
Она не могла в глубине души не признать, что это обстоятельство больно ее задевало, ведь Эверод не делал различия между нею и несметным количеством любовниц, которых он соблазнил за все эти годы. Подобно своим предшественницам, Маура втайне мечтала приручить эту необузданную натуру, но тщетно. Эверод никогда не допустит, чтобы женщина получила власть над ним, а уж тем более не станет полагаться на непостоянную женскую любовь.