– Встретить ни друга ни врага? – учтиво пришел он ей на помощь, когда она в смятении не могла подобрать нужных слов.
Девушка, у которой перед глазами стояло видение – взбешенный юноша, не помышлявший ни о чем, кроме мести, – хотела сейчас оказаться подальше от него и позвать на помощь хозяев книжной лавки. Но что-то в его лице помешало Мауре отступить. Эверод ожидает ее бегства. Нет, он надеется, что она обратится в бегство! По-прежнему прижимая к груди книгу, Маура выдержала решительный взгляд виконта и присела в почтительном реверансе, отдавая дань его титулу.
– Лорд Эверод, я не ожидала встретить вас, однако ваше появление не вызвало моего неудовольствия, – солгала она нежным голоском. – Прошу извинить за то, что не сразу вас узнала. Мы ведь столько лет не виделись!
Маура тут же рассердилась на себя за последнее неудачное замечание. Вот чем закончилась ее героическая попытка вести светскую беседу. Не было нужды напоминать виконту, что при их последней встрече его отец велел сыну, которого едва не убил, немедленно покинуть Уоррингтон-холл.
– Двенадцать, если быть точным, – лаконично сказал Эверод. Он протянул руку и схватился за книжную полку позади Мауры, словно пресекая любую мысль о бегстве. – А вот я сразу же узнал вас.
Девушка ощутила холодок в животе. В его голосе слышалась уверенность. Вряд ли виконт мог так легко выделить ее из толпы, ведь, когда они виделись последний раз, ей было всего лишь десять лет. Вероятно, именно эта его самоуверенность и задела ее женскую гордость. Мауре хотелось поверить в то, что, взглянув на нее, он уже позабыл лицо той девочки.
Нет-нет, дело вовсе не в этом.
Ей просто не хотелось, чтобы лорд Эверод помнил лицо девочки, которая предала его двенадцать лет назад.
– Лестно слышать, милорд, но трудно поверить, – сказала Маура отрывисто, слегка отвернулась и поставила на место книгу, которую читала перед тем, как появился Эверод.
Что бы она там ни говорила, в душе Маура не могла не признать, что ей самой хватило мгновения, чтобы узнать красивого высокого незнакомца, так ее испугавшего. Конечно, время и расстояние размыли в ее памяти черты Эверода, но его глаз она не забыла. Эти неповторимые глаза, светло-янтарные, окаймленные зелеными ободками, она узнала бы из тысячи. Двенадцать лет назад она видела, как в них полыхал огонь ненависти и обиды за причиненную несправедливость. Нынче они поблескивали холодным цинизмом. Под пристальным взглядом Эверода Маура залилась румянцем.
– Вы хотите сказать, что я лжец, мисс Кигли?
Эверод бросил ей это обвинение твердо и сурово, будто вызов на дуэль. И его вопрос прозвучал как пощечина, потому что когда-то давно своим молчанием она уже обвинила его во лжи.
Было ясно, что он ничего не забыл, ничего не простил.
Маура невольно посмотрела на шрам, который она заметила у него на шее, когда виконт гордо вскинул голову. Почти всю шею скрывал узел галстука, но она-то знала, что прячется под накрахмаленным воротничком – зловещий и длинный позорный шрам. Он начинался под левым ухом и шел извилистой полоской через всю шею. Маура не сомневалась, что мало кто – кроме любовниц, разумеется, – видел этот шрам и уж совсем мало кто отваживался спросить о его происхождении.
– Смелее, мисс Кигли, на правду я не обижусь, – продолжал Эверод с едва заметной насмешкой. – Вы считаете меня лжецом?
Виконт умно расставлял акценты: он говорил о прошлом и настоящем сразу. Этого было достаточно, чтобы смутить ее еще больше.
– Нет, милорд. Я ни за что не назвала бы вас лжецом. – Маура посмотрела на него как-то странно. – Впрочем, мое мнение никого не интересует.
– Право же, вы чересчур скромны. – Он придвинулся ближе, и Маура вынуждена была отвести взгляд. – Ваше мнение высоко ценится и моими родителями, и всей моей семьей.
Рука Мауры потянулась к животу – удостовериться, что туда еще не вонзился по самую рукоять его кинжал. Нельзя было не восхититься умением Эверода вести разговор. Говорил он непринужденно, но его слова были подобны острой бритве.
– Вы не так меня поняли, лорд Эверод. Я говорила о том, что происходит сейчас. В те времена, двенадцать лет назад, вас еще трудно было назвать мужчиной.
– Теперь вы меня оскорбляете! – вскричал Эверод, смеясь над ее объяснением.
– Вы намеренно изображаете непонимание! Очень сомневаюсь, чтобы вы прислушались к совету пятнадцатилетнего лорда Эверода, – сказала Маура, чувствуя себя все более беспомощной из-за того, что он искажает ее слова по своей прихоти. – Теперь вам двадцать семь. Откровенно говоря, я совсем не знаю того джентльмена, в которого вы превратились.
Она храбро шагнула вперед, желая пройти мимо него. Если бы ей повезло, можно было бы беспрепятственно дойти до двери. Рука Эверода рванулась вперед и сомкнулась на ее локте. Маура не решилась проверить, насколько цепко он ее держит. Ей было совершенно ясно, что он не отпустит ее, пока между ними не останется никаких неясностей.
– Вы ничего не забыли? – Эверод посмотрел на свою затянутую в перчатку руку, лежавшую на локте девушки.
– Чего вы хотите? Извинений? – Маура не сумела подавить в своем голосе нотки растерянности и нарастающего страха. Прошло двенадцать лет, но стыда за содеянное у нее не убавилось, он по-прежнему нестерпимо жег ее. – Примите их! И дня не прошло без того, чтобы я…
– Избавьте меня от подробностей ваших сердечных мук, – грубо прервал ее Эверод. – Если бы простое извинение меня удовлетворило, я бы давно уже его потребовал.
Маура задрожала. Чего он добивается? Мести? В душе она соглашалась с тем, что заслужила его презрение. Если бы она не позвала Уоррингтона, когда застала Эверода с тетушкой, граф, возможно, так никогда и не узнал бы об измене. Из-за ее поспешности Эверод лишился всего, едва не расстался с жизнью. Сказать, что она сожалела о своем поступке, – значит ничего не сказать.
С другой стороны, Эверод явно не был настроен прощать кому бы то ни было.
Маура чувствовала, что ей необходимо уйти.
Они стояли так близко, что она ощущала аромат его мыла и непривычный дразнящий запах мужчины, и это ее смущало. По детской привычке ей хотелось убежать под крыло к тетушке. Но в Мауре заговорила женщина, и этой женщине хотелось остаться и принять вызов: должна же она побольше узнать о мужчине, в которого превратился Эверод.
– Тогда я не стану докучать вам своими извинениями. Что вам угодно?
Виконт беззастенчиво усмехнулся ее ледяной вежливости.
– «Сицилийский роман» Радклиф[5]. Когда я вас потревожил, вы были поглощены чтением этой книги. Вы хотели купить оба тома?
Книги уже успели вылететь у Мауры из головы. Готический роман Анны Радклиф пока подождет. Девушке не хотелось задерживаться здесь под пристальным взглядом Эверода ни на секунду дольше.
– Нет. Я любовалась самим изданием.
– Если у вас нет с собой денег, я куплю их для вас. – Эверода ее отговорка не убедила.
На лице Мауры промелькнуло выражение, похожее на страх.
– Нет! То есть спасибо, милорд, не нужно. Совершенно не нужно. – И Маура многозначительно посмотрела на его руку, все еще державшую ее за локоть. Он разжал пальцы, и Маура глубоко вздохнула, собираясь с духом.
– Я слишком задержалась здесь. Я… меня ждет коляска. – Она сочла, что будет разумнее не упоминать при виконте о своей тетушке.
– Ну что ж, не смею вас задерживать. – И тут Эверод удивил Мауру: он схватил ее за руку и галантно поклонился. Сквозь замшу перчатки девушка ощутила тепло его губ на своих пальцах.
Вспомнив о правилах приличия, Маура сделала книксен.
5
Анна Радклиф (1764–1823) – английская писательница, автор «готических» романов. Названная здесь книга относится к числу ее ранних произведений (1790).