- Вы действительно обещаете, что я смогу вскоре увидеть детей? спросила Вика.
- Даю вам слово, - ответил доктор. - Уже очень скоро.
- Хорошо. - Голос ее зазвучал бесцветно, она уже начала блуждать в тумане. Потом встрепенулась: - Доктор, а телевизор?!
- Но мы уже говорили об этом, Вика. Мы обо всем договорились.
- Да... Знаете, эти таблетки. От них немножко дуреешь.
- Знаю. Но пока, к сожалению, мы не можем от них отказаться.
- Вообще-то они мне здорово помогают. Только вот сестра строгая.
- Для вашего же блага, Вика,
- Да?.. Это хорошо. А что телевизор?
- Вика, - он мягко улыбнулся, - мы договорились с вами. Сегодня в палате появится видео. И вы нам уже продиктовали список ваших любимых фильмов.
- Он длинный? - произнесла Вика. Ее глаза блуждали по палате. - Этот список длинный?
- Достаточно длинный, - терпеливо улыбнулся доктор. - Но мы пока ограничимся мягкими мелодрамами.
- А "Притти вумен"? "Красотку"? Не забыли? И "Белое солнце пустыни"...
- Конечно, конечно, Вика, обязательно. Мы это записали. Но некоторым фильмам придется подождать. Как и телевидению. Вы же станете смотреть "Новости". А никаких положительных эмоций подобные передачи у вас не вызовут.
- "Не читайте советских газет", - усмехнулась Вика.
Врач снова быстро взглянул на нее, затем мягко улыбнулся:
- Совершенно верно.
- "Так ведь нет же других", - продолжила Вика. - "Вот никаких и не читайте!"
Доктор смотрел на нее с нежной, заботливой улыбкой.
- "Собачье сердце"? - проговорил он. - Булгаков?
- Да, Булгаков. Видите, какие я помню вещи?! Значит, действительно не все потеряно.
- Вы у меня умница. Скоро будете помнить все.
- Такое кино? - Викин взгляд заволакивало пеленой. Туман... - Со Шварценеггером? Да?
- Вроде. - Доктор рассмеялся. - Вот такая у нас вышла светская беседа.
- Да-да-да... славно перебросились парой слов. - Вика неожиданно рассмеялась. Смех вышел каким-то рассеянным.
- Но некоторые фильмы и, главное, телевидение придется пока исключить. Придется им пока подождать.
- Пусть подождут, - согласилась Вика.
- Я думаю, это вовсе не так страшно.
- Совсем не страшно. Это ерунда.
- Я рад, Вика, что у нас наблюдается подобное взаимопонимание.
- Конечно. Вы - врач, я - ваша пациентка. Знаете, - сообщила Вика, мне совсем прекратили сниться дурные сны.
- Это хорошо.
- А теперь, если вы не против, я отдохну, доктор.
- Конечно-конечно. Отдыхайте. До свидания, Вика.
- Счастливо вам. А когда вы придете в следующий раз?
- Скоро. Думаю, через пару дней.
- А они точно установят мне видео?
- Уже сегодня вечером, - пообещал врач и направился к двери.
- Доктор, - позвала Вика, и ему снова пришлось нарисовать на своем лице терпеливую улыбку, - я забыла... как называется эта... эта самая клятва, которую дают врачи?
Он обернулся. На какое-то короткое мгновение улыбка его поблекла. Но лишь на короткое мгновение. Вика лучезарно улыбалась:
- Вот эта вот клятва... По имени какого-то грека...
- Клятва Гиппократа, - подсказал доктор.
- Точно! А я вот... видите... А что значит его фамилия? Или это имя?
Доктор смотрел на нее. Но улыбались теперь лишь его губы. Он проговорил:
- Неожиданный вопрос. Гиппократ... Гиппо - это лошадь, кратос власть... Думаю - власть коней. Или, наоборот, властвующий над конями. Укротитель коней, наверное.
- Как нам больше понравится? - спросила Вика, зевнув.
Ее голос словно начал отлетать, и она счастливо прикрыла глаза.
- Наверное, так.
- Как больше понравится... До свидания, доктор.
- Поспите. Всего вам доброго.
И он ушел, почти бесшумно затворив за собой дверь.
В этот день, когда приходил лечащий врач, Вика окончательно утвердилась в некоторых выводах. Все они не стали для нее неожиданным открытием. Но теперь кое-что Вика знала наверняка.
Она находится вовсе не в клинике.
Нарозин - великолепное болеутоляющее. Это болеутоляющее не просто чревато привыканием. Вика прилично подсела на нарозин.
И еще: она в беде. С ней происходит что-то плохое. Что-то очень плохое.
4. Странный факс
Телеграфистку, обслуживающую платную факсимильную связь, звали Любой. На Центральном телеграфе, расположившемся в большом здании на Тверской, которое москвичи так и называли - Телеграфом, она работала уже больше шести лет. И раньше у ее окошка всегда стояло множество народу, толпилась очередь, хотя расценки, разумеется с учетом инфляции, были значительно выше, не в пример нынешним. Как быстро все меняется: всего лишь пять - семь лет назад факсимильная связь если и не была в диковинку, все же являлась довольно дорогим удовольствием, поэтому у Любиного окошка от клиентов не было отбоя. Сейчас же народ понакупил себе факсов, и наличие аппарата в доме - в общем-то такая же обыденная вещь, как и наличие телевизора или, скажем, холодильника: если человек по роду его занятий пользуется факсом, то ни у кого это не вызывает удивления.
Так же обстояли дела с мобильной связью. Еще совсем недавно небольшой мобильный телефон в руках, какая-нибудь "моторола", был предметом зависти неимущих, аксессуаром дорогого образа жизни и всякие крутые, бандюги там и прочие не расставались с "мобилами" даже в сортире. А в "Макдоналдсе" напротив Телеграфа, куда иногда по пятницам Люба водила детей, вообще смех да и только: сидит бычара с бритым затылком, в одной руке бутерброд с котлетой, в другой - телефон. Можно подумать, что каждая минута его времени стоит состояния. А послушаешь, о чем говорит: "Вован, ну ты чисто конкретно, баб-то снял?" Ну точно, смех да и только. Сейчас же с "мобилами" в руках рассекает всякая шантрапа, мелкие сошки типа торговцев помидорами. Люди приличные, конечно же, мобильной связью пользуются и телефоны при себе имеют, но уже больше не выставляют их напоказ. Да, времена меняются, прошлые игрушки быстро дешевеют.
Поэтому сегодня к Любиному окошку факсимильной связи за целый день подошло всего семь клиентов. Конечно, Люба без дела не сидела. В таком крупном коммуникационном улье, как Центральный телеграф, всегда найдется работа, поэтому время пролетело быстро. И вот вроде бы только что был обед, а уже смена заканчивается. И уже седьмой год как Люба здесь работает.