Ни один из этих вариантов Санчеса не устраивал.
Да, мужику с "Макс-фактором" сложнее. Особенно когда требуются радикальные решения. Сложно - да не безнадежно! Если вы профессионал и производить подобную операцию вам не впервые. Только не для кино и уж явно не для познаний прелестей гомосексуальной любви.
Когда вы обладаете идеальной формой черепа и длина ваших волос составляет всего несколько миллиметров, вы можете "испортить" идеал: парик с латексными формами и благородной сединой очень даже может пригодиться. Теперь ваша голова чуть укрупнена, натуральные человеческие волосы с сединой и достаточной длины скрывают основу парика. Такая голова могла бы принадлежать почтенному мужу, последние лет сорок занятому исключительно интеллектуальным трудом. Можно изменить цвет глаз - подвижные контактные линзы здесь подойдут идеально. Такие линзы стоят уйму денег, но когда вы беретесь за дело по-настоящему и играете по-крупному, тут уж не до ограничений бюджета. Особенно когда правила известны и на папиросной бумаге, где они написаны, весьма отчетливо проступает чья-то жизнь и чья-то смерть. Может статься, что и твоя. Что уж тут поделать! Правила на папиросной бумаге предполагают и такую возможность. Подобную же возможность предполагает, к примеру, переход оживленного перекрестка в час пик, поэтому человек, взявшийся за дело и, главное, не бросающий дел на полдороге, никогда о подобном думать не станет. Для него есть вещи и поважнее.
...Можно немножко поработать со скулами - силикон, тот же латекс. Не поверите, но это факт - небольшие пробки, вставленные в нужных местах под щекой, за губу, в нос, могут изменить ваш облик до неузнаваемости. Искусственность морщин будет незаметна под щетиной, лучше эту щетину "подседить"; главное во всем этом деле - чувство меры. Чувство меры, вкус и чутье. А со всеми перечисленными компонентами Санчес не испытывал проблем. Абсолютно никаких. Особенно если ваять ему помогал компьютер, маленький и незаменимый ноутбук - адская машинка электронной эры.
Да, чуть не забыл! Небольшая накладка на спину - накладка, при изготовлении которой были соблюдены все анатомические подробности, - и его прямая спина тореадора приобретает небольшую академическую "горбинку", что в общем-то нормально, когда имеешь дело с человеком, привыкшим проводить время в тиши библиотек и на научных семинарах.
Тонкий кевларовый бронежилет укрупнит вашу фигуру, а уж мягкая накладка поверх него одарит вас небольшим животиком. Ну что ж - солидный мужчина, наверное, где-то далеко за шестьдесят, для его возраста и рода занятий сохранил очень даже приличную форму.
Консервативный костюм свободного покроя (за этим "свободным покроем" можно упрятать много чего!) и трость с великолепной полированной ручкой сандалового дерева дополнят общую картину - респектабельный джентльмен, почтенный ученый муж, который при всем известной рассеянности - ох уж эти преподаватели университетов! - не чужд современным веяниям. Глядите: очки с диоптриями в тонкой металлической оправе свидетельствуют в пользу того мнения, что старикашка хоть и уважаемый профессор, но явно не выполз из доисторической раковины и вполне сносно ориентируется в вопросе, какой на дворе век.
Это и есть чувство меры. Санчес ведь мог и перегнуть - изваять из себя старую сгорбленную рухлядь, и выглядела бы эта рухлядь так же правдоподобно, да только... Всегда на десяток-другой идиотов найдется парочка человек, которые любят задавать вопросы, и прежде всего себе. Да, уж эти подозрительные ребята! Как правило, они тоже мало чего соображают, но чутье у них есть. И стоит вам перегнуть палку, это чутье тут же начинает им сигнализировать: что-то не так? А? Что-то не эдак? И эти ребята хорошо знают, что только дураки, пишущие криминальные романы, могут полагать, будто незаметность - главная составляющая маскировочного успеха. Потому что незаметность - это уже достаточное свойство для того, чтобы быть замеченным. Не зеваками-обывателями, конечно, а теми, у кого наметан глаз. Профессору известного университета положено быть академичным, рассеянным и дряхлым? Это его незаметность?! Нет, нет и нет, так не получается. А вот когда вы думаете: "Отличный мужик! Совсем не похож на профессора", хотя, конечно, знаете, что похож (попробуй-ка вам скажи, что он центральный нападающий хоккейной команды или шахтер, прибывший постучать каской у Белого дома), - вот тогда вы попадете в самую точку. Легкие несоответствия известным штампам не только делают нас людьми, они делают нас НЕПОДОЗРИТЕЛЬНЫМИ людьми, что намного важнее.
Санчес еще какое-то время постоял у зеркала и понял, что своей сегодняшней работой он доволен. Вполне. Наверное, можно даже сказать, что очень неплохо. "Отлично" себе никогда ставить не стоит, а вот "хорошо с плюсом" - так, пожалуй, можно.
Его сладкая девочка покатывается с хохоту, глядя на Санчеса. А Санчес лишь мягко улыбается: конечно, она все это видит впервые и поэтому смеется. Вовсе не догадываясь, что для них всех это может значить. Для ее папа, выступившего недавно в такой неожиданной роли старого лиса (эх, старый лис, старый лис... Разве можно портить шедевры? Ведь людей, портящих шедевры, жизнь обычно не жалует), и может статься, что и для нее самой. И в общем, это хорошо, что не догадывается. Потому что здесь уже нет ничего смешного. Она лишь заметила, что он необычайно нежен с ней сегодня, и один раз поймала его взгляд, озадачивший ее, - за теплой лаской этого взгляда в какое-то мгновение она обнаружила присутствие странной, непонятной ей печали. Но потом все развеялось, и она, улыбнувшись, лишь крепче прижалась к нему.
Да, сегодня Санчес необычайно нежен со своей девочкой. И он проводит пальцами по ее розовой коже, ощущает ее запах, погружается в джунгли ее волос, понимая, как всего этого будет ему не хватать. Потому что сегодня они как никогда близко находятся от финального акта их любви (эх, старый лис, старый лис, что же ты наделал?), только она этого не знает. Не знает, как близко она подошла к неведомой, смертельно опасной для нее черте, только... Санчес этого очень бы не хотел. Санчес очень бы не хотел, чтоб она переступила черту - его девочка с розовой кожей, но