Кузен устремился вперед, лавируя в людном зале в поисках знакомых дам, а Колин ясно понял, что это сборище не для него.
Прагматизм взял верх — ведь он собирался отплыть через пару дней, а значит, предстояло снабдить корабль продовольствием, заплатить экипажу и заняться многими другими не менее важными делами. Ему было не до того, чтобы присматривать себе любовницу. Кроме того, оставалось несколько часов до наступления ночи, так что он сможет просмотреть бумаги, которые ему пришлет Нельсон.
Когда он повернулся, чтобы ускользнуть с бала, прежде чем Темпл вернется с парой очаровательных красоток, висящих у него на руках, он неожиданно столкнулся лицом к лицу с высокой девицей, затянутой в лиловый шелк. Пытаясь сохранить равновесие, одну руку он случайно прижал к ее груди, а другой ухватился за пышное бедро.
— Отпустите меня, болван! — приказала она, а ее каблук впился в его начищенный ботинок, причем Колин не мог с уверенностью сказать было это по ошибке или же намеренно.
Скрипнув зубами от боли, он высвободил ногу, чтобы не получить серьезное увечье, и встал на мраморный пол, чувствуя себя словно на вздымающейся палубе. Но леди все еще неуверенно стояла на ногах на ступенях лестницы, поэтому он заключил ее в объятия, чтобы не дать ей скатиться вниз грудой шелка.
Несколько секунд она дрожала, пока не замерла в его руках.
Все годы, когда Колин был помолвлен с леди Дианой, он лишь осмеливался поцеловать ее руку в безупречной перчатке, сейчас же за те несколько секунд, что он держал эту леди, он чувствовал себя так, будто давно был близок с ней. Она прильнула к нему, он ощущал ее пышный бюст у своей груди, а ее гибкие ноги обвились вокруг него так, словно они были любовниками.
Когда лиловый шелк и кружева наконец перестали трепетать, он посмотрел вниз, ожидая увидеть блестящую даму полусвета, однако, к своему изумлению, обнаружил, что держит в объятиях самую невероятную Киприду, которую ему когда-либо доводилось встретить.
Вместо безукоризненно уложенных волос и множества фальшивых бриллиантов, которые ассоциируются с леди такой профессии, ее волосы цвета меда были собраны на макушке и падали завитками из-под простеньких заколок из панциря черепахи. На ее лице не было ни следа румян или белил, какими пользовались падшие голубки, — щеки горели румянцем от смущения.
Да, ее платье явно принадлежало женщине легкого поведения — вырез слишком глубок, чтобы признать его пристойным, а подол — слишком высок, чтобы казаться скромным Кружева и шелк дразняще намекали на то, что было скрыто под ними, — длинные руки и ноги, нежная ароматная кожа и столь откровенные изгибы тема, которые ни одна леди высшего света не осмелилась бы показать на публике.
Но особенно отличало ее от окружающих дам то, что избалованные кошечки вокруг двигались с чувственной точностью и рассчитанной манерностью, эта же леди была грациозна и очаровательна, как дикая кошка в кружевах.
Одной рукой она убрала с лица спутанные волосы, а другой отнюдь не элегантным жестом взбила прическу, пытаясь привести в порядок непослушные кудри.
Когда она наконец отбросила волосы со лба, он увидел ее глаза и сквозь них — он мог поклясться! — всю ее Душу.
Это были самые честные карие глаза, которые ему доводилось видеть, широко распахнутые и глубокие, как ночь. Казалось, они хранили какую-то тайну и внешность, которой, но крайней мере так казалось, уже давно не существовало в среде пресыщенного высшего света.
Невинность?
Что это ему вдруг пришло в голову? Встретить невинную девушку на подобном собрании — все равно что увидеть здесь леди Диану.
— С вами все в порядке, сэр? — спросила она, пытаясь освободиться из его объятий.
И только тогда он сообразил, что все еще держит ее… хотя и не возражал против такой близости.
Когда их тела соприкоснулись, ее духи словно окутали их обоих нежным и тонким ароматом цветов. Фиалки, подумал он. Это не был обычный густой приторный запах одеколона или ландышей, который так любили лондонские дамы полусвета.
Аромат манил приблизиться и глубоко вдохнуть его свежий дар.
Возможно, именно поэтому он не отодвинул с дороги эту птичку и не покинул бал. Впрочем, Колин подозревал, что этому скорее была виной его нерешительность, нежели ее соблазнительные духи. К тому же в тот момент, когда он смотрел в ее бесхитростные глаза, что-то ожило в его душе. Как легкий ветерок, это что-то всколыхнуло все его чувства, шепча и подталкивая воспользоваться редкой возможностью, открывшейся ему, словно только что обнаруженный старинный испанский клад.
Колин несколько раз испытывал подобное чувство, большей частью в море во время боя, когда он, обнаружив уязвимое место противника, ломал боевые ряды, чтобы собственными руками поймать волшебную жар-птицу.
Это было опрометчивое, опасное искушение, но Колин знал по опыту: оно не разочарует его, если он уступит призыву сирены.
Нужно только довериться этому тихому зову и отказаться от привычной осторожности и условностей. Сейчас, когда по непонятной причине инстинкт подталкивал его к странной соблазнительной молодой женщине, которую он держал в объятиях, ему пришло на ум предсказание Темпла. Какая-то чушь о том, что он встретит женщину, в которую влюбится с первого взгляда.
«Что за чепуха, — сказал он себе. — Это в высшей степени смешно».
Очевидно, устав ждать, пока он отпустит ее, невольная пленница Колина освободилась сама с большей силой, чем можно было ожидать от леди. Одной рукой оправляя платье, она вздохнула по поводу его состояния, затем расправила кружевную шаль на обнаженных плечах.
— Я не ушибла вас? — спросила она, тряхнув головой совсем не так, как это сделала бы леди, и ее волосы в беспорядке рассыпались. — Извините, сэр. Боюсь, эти туфли меня доконают. Или кого-то еще.
Она выставила ногу, открывая взгляду Колина туфельку на высоком каблуке и икру, затянутую в шелковый чулок. Взглянув на след, оставленный ее каблуком на его ботинке, она покраснела еще сильнее.
— Я не проткнула вашу ногу?
Колин засмеялся, несмотря на то что пальцы на ноге почти онемели.
— Нет. Думаю, недели через две я поправлюсь. Однако трудно поверить, что такие очаровательные туфельки могут быть столь коварны.
Она, в свою очередь, тоже рассмеялась, но несколько принужденно Он подозревал, что она сделала это только из любезности в ответ на его неудачную попытку пошутить.
Более того, он вдруг попытался представить, как зазвучит ее смех, когда будет искренним и свободным. Скорее всего смех этой леди будет радостным и заразительным,
Неизвестно почему, ему пришло в голову, что она давно не смеялась. Не смеялась радостно и заразительно.
— Я хотел сказать… — начал он, пытаясь представить, какую шутку придумал бы Темпл, чтобы привлечь внимание леди, и тут же подумал, почему он так старается. — Я хотел сказать, что, похоже, смертельно ранена не моя нога, а мое сердце.
Услышав столь образный комплимент, она засмеялась, на этот раз довольно сурово.
— И вы находите это смешным? — спросил он, немного уязвленный тем, что его галантность стала источником смеха.
Девушка поднесла руку к губам, стараясь сдержать смех. Затем подняла глаза и без всякого стеснения уставилась на него, словно увидела впервые и взвешивала все «за»и «против», чтобы принять решение.
Он, очевидно, не подходил ей, потому что она снова вздохнула, а ее взгляд из-под густых темных ресниц переместился с его лица на переполненный зал, высматривая кого-то.
Кого-то еще.
Колину не понравилось, что она не очень-то высоко его оценила. И кто бы мог подумать, его это уязвило больше, чем он готов был признать.
Что, дьявол побери, с ним происходит? Всего час назад ему отказала невеста, а его гораздо сильнее уязвило то, что им не заинтересовалась эта странная юная леди.
Он оглядел зал, пытаясь проследить за ее взглядом, но разноликая толпа не дала никакого ответа.
— Вы кого-то ищете?